Мемнох-дьявол - Энн Райс

«Мне жаль тебя, Мемнох, – молвил Он. – Мне жальтебя, как жаль смертных, что убьют Меня и затем неправильно истолкуют Моизаконы. Но Я думаю о тех, кто до глубины души будет тронут Моими страданиями,кто никогда их не забудет и поймет, какую любовь испытываю Я к смертным –любовь, во имя которой Я позволю Себе умереть среди них еще до открытия вратпреисподней. Мне жаль тебя. Тебе, с твоими чувствованиями, будет слишком тяжелонести бремя своей вины».

«Моей вины? Какой вины?»

«Ты – причина всего этого, Мемнох. Именно ты сказал, что Ядолжен сойти вниз во плоти. Именно ты подталкивал Меня к этому, именно тыбросил Мне вызов, а теперь не в состоянии узреть чудо Моей жертвы.

И когда ты узришь это, когда и вправду узришь, какпреображенные страданием души возносятся на небеса, что тогда ты подумаешь освоих ничтожных маленьких открытиях, сделанных в объятиях дщерей человеческих?Что ты станешь думать? Разве не понимаешь? Я искуплю страдание, Мемнох! Япридам ему огромнейшую и всеобъемлющую значимость внутри жизненного цикла! Ядоведу его до предела. Я позволю спеть ему его величальную песнь!»

«Нет, нет, нет! – Поднявшись на ноги, я принялся Егоуговаривать. – Господи, сделай лишь то, о чем я прошу. Доведи это до конца– да, если должен, построй это чудо на убийстве, сделай так, если таково Твоежелание. Но сокрой Свою божественную сущность, с тем чтобы умереть – умеретьвзаправду, Господи, и чтобы когда они будут загонять гвозди в Твои ладони иступни, Ты познал, что чувствует человек, и не более того. И тогда, когда Тывступишь во мрак преисподней, Твоя душа будет человеческой! Пожалуйста,Господи, ну пожалуйста, умоляю Тебя. Во имя всего человечества, умоляю Тебя. Яне умею предсказывать будущее, но никогда оно меня не страшило более, чемтеперь».

Мемнох умолк.

Мы стояли одни в песках: Мемнох, смотрящий вдаль, и я,потрясенный, подле него.

– Он ведь не сделал этого, верно? – спросил я. –Мемнох, Бог умер, зная, что Он – Бог. Он умер и воскрес, помня об этом всевремя. Мир спорит об этом, и судит, и дивится, но Он знал. Когда в Негозагоняли гвозди, Он знал, что суть Бог.

– Да, – сказал Мемнох. – Он был человеком, но этотчеловек ни на секунду не оставался без Божественной силы.

Неожиданно меня что-то отвлекло.

Мемнох был слишком потрясен, чтобы произнести еще какие-тослова.

В окружающем пейзаже что-то изменилось. Я посмотрел всторону груды камней и осознал, что там сидит фигура – фигура темноглазогочеловека с загорелой кожей, изнуренного и покрытого песком пустыни; человекэтот смотрел на нас. И хотя ни единая частица его плоти не отличалась отчеловеческой, он явно был Богом.

Я оцепенел.

Еще раньше я потерял все ориентиры. Я не знал пути назад иливперед или того, что лежит слева и справа.

Я оцепенел, но все же не был напуган, а этот человек, этоттемноглазый мужчина просто смотрел на нас с ласковым участием на лице и тем жебезграничным всепрощением, которое я видел на небесах, когда Он повернулся ивзял меня за руки.

Сын Божий.

– Подойди сюда, Лестат, – тихо позвал Он теперьчеловеческим голосом, заглушая ветер пустыни. – Подойди ближе.

Я взглянул на Мемноха. Мемнох тоже смотрел на Него и вдругулыбнулся горько:

– Лестат, всегда следует независимо от того, как Он себяведет, делать в точности то, что Он велит.

Богохульство. Я с дрожью повернулся.

Я пошел к фигуре, ощущая каждый свой шаг по раскаленномупеску, и очертания тонкой темной фигуры сделались более отчетливыми – то былизможденный, страждущий человек. Я опустился перед Ним на колени, подняв глазак Его лицу.

– Господь Живущий, – прошептал я.

– Я хочу, чтобы ты вошел в Иерусалим, – молвил Он.Протянув руку, Он отвел назад мои волосы. Рука была такой, как описал Мемнох:сухой, мозолистой, темной от солнца, как и Его чело. Но голос вибрировал где-томежду естественным и божественным, он звучал на тембр выше ангельского. Это былголос, говоривший со мной на небесах, только сведенный к человеческим звукам.

Я не мог отвечать. Я был не в состоянии что-либо делать. Язнал, что ничего не сделаю, пока мне не велят. Мемнох стоял в отдалении сосложенными на груди руками и наблюдал. Я, один, преклонил колени, заглядывая вглаза Бога Воплощенного.

– Приди в Иерусалим, – молвил Он. – Это не займету тебя много времени, каких-то несколько мгновений, не более. Приди в Иерусалимс Мемнохом в день Моей смерти и взгляни на Мои страдания – узри Меня,увенчанного терновым венцом и несущего Свой крест. Сделай это для Меня, прежде чемты примешь решение, кому будешь служить – Мемноху или Господу Богу.

Каждая частичка моего тела знала, что я не могу это сделать.Я не мог это вынести! Я не мог смотреть на это. Не мог. Я был парализован.Непослушание, богохульство – не в том было дело. Я не мог вынести саму мысль обэтом! Я уставился на Него, Его обожженное солнцем лицо, Его кроткие, любящиеглаза, на песчинки, прилепившиеся к щеке. Его темные волосы, в беспорядкеразметанные ветром, были откинуты с лица.

Нет! Я не могу это сделать! Не могу вынести!

– Нет, можешь, – ободряюще произнес Он. – Лестат,храбрый Мой вестник смерти для столь многих! Неужели ты и вправду вернешься наземлю, не взглянув хотя бы мельком на то, что Я предлагаю? Неужели тыдействительно откажешься от возможности взглянуть на Меня в терновом венце? Тыразве когда-нибудь упускал возможность узнать что-то новое? Подумай, что Ясейчас тебе говорю. Нет, ты не отступишься от этого, даже если Мемнох будетуговаривать тебя.

Я понимал, что Он прав. Да, я знал, что не вынесу этого. Яне мог войти в Иерусалим и увидеть настоящего Христа, несущего Свой крест. Немог. Не мог. У меня недоставало силы – я молчал. Рой мыслей во мне принуждалменя словесно выразить смущение и затянувшееся оцепенение.

– Могу я взглянуть на это? – сказал я. И закрыл глаза.Затем открыл их и снова взглянул на Него и Мемноха, который уже подошел ближе ис холодным выражением лица пристально смотрел на меня сверху вниз.

– Мемнох, – молвил Бог Воплощенный. – Возьми его ссобой, покажи дорогу, пусть он лишь мельком взглянет на все. Стань егопровожатым, а потом продолжай свою миссию по отбору и обращению душ.

Он взглянул на меня и улыбнулся. Человек с темными кругамивокруг глаз, с расшатанными зубами. Человек.

– Помни, Лестат, – обратился ко мне Господь. – Этовсего лишь мир. А ты знаешь мир. Преисподняя ждет. Ты видел мир и небеса, но невидел ада.