Московский Джокер - Александр Морозов

Спуск кончился. Перед Алексом открылся теперь почти горизонтальный проход, уходящий вниз всего лишь под десятью-пятнадцатью градусами. Впрочем, стены, пол и потолок прохода ничем не отличались от грубо наложенного бетона вертикальной шахты.

Алекс прикинул, на сколько он уже спустился. Очень приблизительно можно было определить, что он находится уже метрах в тридцати-сорока ниже уровня земли.

Не мешкая, предельно быстрым шагом он направился по бетонному коридору. Конечно, если верить Карнауху, – а что же еще, кстати, оставалось делать? – Алекс не должен был разминуться с Блэквудом. Но это пока они идут здесь, хоть и под землей, но всего лишь на первом, а потом, допустим, на втором или на третьем уровне.

Вот в это время и необходимо его настигнуть. Потому что, когда они попадут на четвертый уровень, то что это будет означать? Тот же Карнаух точно ничего об этом не знает. А только намекает, что окажутся они там как бы в неисследованных краях. А значит, и окружающая среда может иметь там такие особенности, что станет не до погони, а может, и не до чего.

Нет, если и удастся задать Блэквуду страшные вопросы, то делать это надо здесь. Или уж прямо бить по тени или шороху! Как советовал практичный товарищ Карнаухов. Поэтому он уже почти бежал по узкому, тускло освещенному коридору, постоянно меняющему направление, но неизменно ведущему вниз.

Наконец, коридор расширился, и Алекс тут же воспользовался этим, перейдя на полноценный, мягкий, но неостановимый бег трусцой. Видеоряд по флангам начал понемногу усложняться: то мелькнет ниша, то даже небольшой зал, впрочем, совершенно пустынные, с одной какой-нибудь голой, запыленной лампой, чей скучный свет только подчеркивал бесперспективность этих странных полупомещений для осмотра. Значит, нечего было и останавливаться.

Но вот мелькнул выведенный прямо на стену обьект, который все-таки заставил Алекса остановиться. Это была точно такая же металлическая дверь, как та, к которой был придвинут шкаф в номере 12-А.

Выходная дверь внутреннего лифта. Вот, значит, откуда начал свое путешествие на четвертый уровень Блэквуд.

И когда он вышел из этой двери? Минут десять назад.

Фора приличная. Больше ни на что отвлекаться и делать остановки нельзя. Иначе нечего было сюда и забираться.

Он снова побежал по ломающимся направлениям коридора, притормаживая на поворотах, чтобы погасить инерцию, все время нараставшую из-за того, что пол даже еще резче, чем в начале, шел под уклон.

А вот это уже интереснее: в некоторых нишах промелькнули статуи античных богов. Затем на каком-то участке попадались только распятия и другие композиции на евангельские мотивы.

Мелькали все более обширные помещения, которые уже можно было считать настоящими залами. Готика. Статуи средневековых рыцарей.

Трофеи, что ли? Но с какой войны? И знает ли хоть кто-нибудь там, наверху, что они здесь вот так гордо и отрешенно стоят неизвестно сколько столетий, освещаемые неизвестно отчего горящими лампадами.

Вниз! Еще вниз. С какой скоростью передвигается Блэквуд? Да с какой бы ни передвигался, Алекс его, конечно, нагоняет. Вот только успеет ли?

У Алекса заложило уши, как у пассажира самолета, идущего на посадку. Неужели он так быстро бежит и, следовательно, так быстро устремляется вниз?

И куда? Доколе вот так мчаться? Уж не до ядра ли Земли, если таковое существует?

Лирика. А важна дыхалка. Бей на шорох или мелькнувшую тень. Какое тут что, когда он несется, как добро смазанный локомотив, подминая пространство, которое приобретало, впрочем, все более странный характер.

Вот в очередной нише промелькнула бронзовая фигура рабочего с отбойным молотком на плече.

И за следующим же поворотом…

Мраморный зал.

Похож на станцию метрополитена. Очень похож. Но дикая роскошь мрамора, подбор рисунков – павлины, алхимические и опять-таки евангельские композиции – делали его еще более похожим на какой-нибудь из залов Ватиканских дворцов.

Вот тут уже надо было и впрямь притормозить. И прислушаться. И оглядеться.

На противоположной стороне зала стоял на рельсах аккуратненький такой составчик. Шесть-семь вагончиков. Чистенькие, как будто только что из мойки. Или сразу после снятия упаковки поставщиками завода-изготовителя.

Головной вагон, с кабиной водителя, смотрел в сторону жерла темного туннеля, метрах в полусотне от него.

Вагоны были прекрасно освещены, и через безупречно вымытые стекла просвечивали своей пустотой. Внутри них не было не только пассажиров, но и пассажирских скамеек.

Следовательно, бессмысленно следовал Алекс привычке логической обработки увиденного, этот поезд ходит только на короткие расстояния. А если на значительные расстояния, то с высокой, быть может, огромной скоростью.

Вот только куда?

Реагируй на шорох.

Но это был посвист, сопровождаемый сухим хлопком.

И еще один звук, такой же.

Это был обстрел из пистолета.

Стрелявший, видимо, тоже знал, на что тут следует реагировать, и засек появление Алекса по шуму, когда тот выбежал в зал из коридора.

Алекс легко и на этот раз совершенно бесшумно переместился на несколько колонн вправо. Впрочем теперь, после первых выстрелов, то есть нарушения звуковой целины, следовало уже ловить не щорохи, а тени.

– Блэквуд! Выходи! – кричал Алекс, непрерывно продолжая передвигаться за колоннами.

Вжикнуло и звиюкнули над головой еще пару раз.

А он продолжал перебегать от одной колонны к другой, продолжал перекатываться, перепрыгивать, мгновенно затаиваться, вжимаясь в мрамор, как в теплую основу безопасного мира.

– Выходи, Блэквуд, дам сто рублей! – с нарастающей яростью выкрикивал Алекс, прекрасно понимая, что этот его завод не может не передаваться Блзквуду. А если тот как следует заведется, то возможно, что он совершит хотя бы одну ошибку.

Пока же Алекс занимался тем, что на техническом жаргоне называлось «расстрелять пистолет на себя».

Оставаясь неуязвимым, провоцировать противную сторону на ведение огня. Пока не кончатся патроны.

А мог быть у Блэквуда запасной магазин?

Нет. Это уж была бы глупость, запасаться двумя магазинами, когда идешь ухайдакивать всего-навсего какого-то литератора Пафнутия. Которому, уж если пришла такая минутка, просто нажми под ухом, он и свалится, как комар, на спину.

Ясно, что Блэквуд может сделать всего лишь несколько выстрелов. Сколько из них он уже сделал? Четыре или пять?

И вот шестой.

И больше ничего.

Разумеется, Блэквуд понимал все то же самое, что и Алекс. И даже более того, так как он знал точное количество патронов в своем пистолете.