Пятый угол - Йоханнес Марио Зиммель

Через этот вход утром 8 июня 1944 года проследовал мужчина в хорошо сшитом сером летнем костюме и попросил дежурного доложить о нем руководителю СД Марселя гауптштурмфюреру Генриху Ралю.

Раль, высокий крепкий мужчина с носом-уточкой, принял посетителя немедленно:

— Получил уже телекс из Берлина, зондерфюрер. Секретная миссия. Я в курсе. Чем могу помочь?

Томас ответил сдержанно:

— Как вы знаете, у меня задание переправить через границу некое чрезвычайно важное лицо.

— Я в курсе, — сказал Раль. Было заметно, что эти слова он произносил с удовольствием.

— Такое дело необходимо подготовить. Для начала мне потребуется передвижной командный пункт.

— Он в вашем распоряжении, зондерфюрер.

Передвижной командный пункт — дело тонкое. Вес — две с половиной тонны. Двойные шины. Высокая проходимость по бездорожью. Оснащен радио- и пеленгаторной установками. Не напрасно Томас Ливен когда-то осваивал радиопередачу и прием, шифровку и дешифровку во французской агентурной школе. И теперь, когда два дня назад началась высадка на атлантическом побережье, он задумал использовать свои знания. Со значением он посмотрел на гауптштурмфюрера:

— Я остановился со своим… гм, со своим сопровождающим в отеле «Де Нойле».

И вспомнил: «Там некогда проживала Жозефина Беккер. Там я бывал с Дебра и Симеоном. После того как они меня чуть было не пристрелили. И вот я снова здесь. И вновь готовлю (в который уже раз, собственно?) побег. С помощью господина Генриха Гиммлера и гестапо». Он продолжал:

— Для выполнения моей миссии потребуется помощь. В том числе и от французов. Поэтому прошу вас, гауптштурмфюрер, разыскать адрес некоего Бастиана Фабра. В последний раз он проживал в Монпелье. У некой мадемуазель Дюваль. На бульваре Наполеона.

Три дня спустя…

— Пьер, дружище, ну и юмор у тебя, — говорил Бастиан Фабр. Рыжеватые щетинистые волосы мускулистого гиганта по-прежнему топорщились в разные стороны. Он присел перед открытой духовкой. В ней жарился маленький поросенок. Бастиан поливал его маслом. Если все же на нежной коже молочного поросенка образовывался волдырь, Бастиан немедленно прокалывал его иглой. Так некогда учил его Томас Ливен, которого он знал и любил под именем Пьера Юнебеля.

В маленькой кухне находились еще двое: Томас и подполковник Бут. Кухня была в новой квартире Бастиана на улице Клери неподалеку от бульвара Дюнкерк. Бастиан проживал в ней без регистрации. Тем не менее по распоряжению зондерфюрера Ливена усердная СД разыскала его.

— Я думал, что хлопнусь в обморок, когда фараоны появились здесь, — признался Бастиан, хлопоча над поросенком.

Полиция заглянула к Бастиану 10 июня. И в этот же день состоялась бурная сцена свидания. Бастиан все время лез обниматься со старым другом Пьером, которого он числил умершим. И вдруг разрыдался, как ребенок:

— Нет, какая радость для меня… я так счастлив…

Затем Томас обрисовал ситуацию. Бастиан с еще непросохшими глазами разразился смехом. После чего они порешили организовать на следующий день то, что Бастиан назвал «небольшой шикарной жрачкой». И теперь они втроем теснились на маленькой кухне — Бастиан, Томас и молчаливый подполковник Бут. Бастиан наблюдал за поросенком. Томас готовил коктейль из крабов. Англичанин мелкими кусочками резал сыр на десерт. Томас произнес:

— Мне позарез нужна твоя помощь, Бастиан. Скажи, ты по-прежнему знаешь все ходы и выходы на испанской границе?

— Пьер, дружище, с закрытыми глазами не заблужусь! Нет ни одного испанского пограничника, которого бы я не подмаслил!

— Тогда отлично, — сказал Томас, — тогда ты и поведешь нас. Этого господина нам нужно доставить в Лиссабон. Могу ли я попросить вас, мистер Бут, для гренок с сыром резать кубики чуть поменьше? Да, кстати, не могли бы вы разрешить древний спор гурманов всего континента: как правильно называть гренки с сыром по-валлийски — Welsh Rabbits или Welsh Rarebits?

Подполковник ответил чопорно:

— Это не только континентальный спор. И у меня на родине по этому поводу точно так же кипят страсти. Я сам не знаю, как правильно.

— Это успокаивает. У тебя не найдется немного кетчупа, Бастиан?

Великан открыл кухонный шкаф и достал бутылочку. При этом изнутри что-то выпало — игрушечный локомотив. Бастиан поднял его.

— Взгляни-ка, Пьер, не забыл? От моей электрической железной дороги. Все, что осталось. С этим локомотивом ты тогда устроил занятный ужин. С тех пор я и таскаю его с собой, как талисман. И как память…

— Знаю, — тихо сказал Томас Ливен. Он помешивал крабовый соус и думал о Шанталь Тесье. А сердце при этом болезненно ныло. «Ах, Шанталь, если бы ты была жива… если бы ты смогла сейчас пойти с нами…» До него донесся голос Бастиана:

— Кстати, Лысина все еще здесь.

Томас очнулся:

— Лысина в Марселе?

Бастиан, стиснув зубы, кивнул:

— Банду свою он распустил, свинья, и работает теперь на СД как профессиональный осведомитель. Держит весь Марсель в страхе. Теперь, правда, и сам немного трусит, но тем не менее…

Томасу пришлось быстро опуститься на стул. Волна дикого гнева захлестнула его. Лысина жив! Человек, застреливший Шанталь Тесье, здесь, в Марселе! Все возвращается на круги своя.

— Мистер Бут, — сказал Томас, — вы отправитесь через границу вдвоем с моим другом. Мне нужно кое-что завершить здесь.

Англичанин хотел было протестовать, но Томас лишь качнул головой:

— Не тратьте лишних слов. Я остаюсь здесь. Желаю расквитаться с одним мерзавцем. Даже если это будет последнее, что я сделаю. И даже если при этом погибну…

14 июня 1944 года Томас Ливен на военном автомобиле СД доставил английского офицера и Бастиана Фабра к испанской границе.

— Всего вам доброго, подполковник. Подумайте о нашем разговоре в спальном вагоне.

Англичанин молча поклонился. У Бастиана, когда он обнимал Томаса, глаза снова были на мокром месте.

— Сразу же возвращайся обратно, — наказал ему Томас. — Увидимся в Марселе. Здесь, на юге, война скоро закончится.

К такому убеждению Томас Ливен пришел благодаря радиостанции в своем передвижном командном пункте. Часами он слушал немецкие и английские передачи. После всего, что сообщил ему шипящий эфир, Томас разработал свой план боевых действий. Он вернулся в Марсель. Он следил за лысым Дантом Вильфором днем и ночью. Но удара пока не наносил. Он выжидал. И знал, чего…

26 июня союзники вступили в Шербур, 9 июля — в Каен. 20 июля произошло покушение на Гитлера. 3 августа в руках союзников оказался Рене, 9-го — Мане, 10-го — Нант и линия Луары. Обо всем этом Томас Ливен услышал в своем передвижном командном пункте. Но от удара все еще воздерживался. Затем наступило 15 августа. Из Неаполя англичане и американцы высадились на Ривьере. 23-го пал Гренобль. «Вот теперь можно», — сказал самому себе Томас Ливен.