Командор - Валерий Михайлович Гуминский

же осел на землю, тяжело завалился в траву, где и затих, подергивая почему-то левой ногой.

— Насмерть? — на всякий случай поинтересовался я. Не в моих правилах оставлять недобитого врага за спиной.

— Надеюсь, — виконт бесстрастно поглядел на поверженного Шампернона. — «Взмах крыла бабочки» вкупе с «укусом кобры» приносит лишь смерть. Это надо быть невероятным везунчиком, чтобы выжить после таких ударов.

— Да вы поэт, виконт, — восхищенно проговорил я, присев перед черноволосым и приложив к его шее два пальца. — Надо же так облечь обыкновенные мулине, батманы и терцы в красивейшую словесную оболочку! Кажется, отмучился…

— Идемте, Игнат, — Ним закинул шпагу в ножны, и не оглядываясь на лежащие тела, которые слегка портили пейзаж раннего солнечного утра. — Думаю, нас уже ждут на берегу. О несчастных и глупых людях позаботится милейший Карадек.

Виконт оказался прав. Возле причала в лодке маялись от безделья пара гребцов и баковый. Не успели мы сесть в нее, матросы слаженно взмахнули веслами и помчались к замершим на фарватере купеческим нефам.

****

Шампернон все-таки достал виконта. Еще до того, как мы ступили на палубу «Соловья», я заметил, как на правом рукаве камзола стало набухать темное пятно, и предложил Ниму хотя бы наскоро перевязать рану. Тот отмахнулся и сказал, что потерпит, в лодке не самый удобное место для оказания помощи.

Боссинэ встретил нас с кислой физиономией на лице. Наверное, ему не понравилось, что из-за задержки пришлось выбиться из графика. Увидев кровь, он мгновенно преобразился, превратившись в заботливого дядюшку.

— Идите в каюту, виконт, — захлопотал вокруг нас купец. — Я сейчас же пришлю к вам лекаря.

— Благодарю, господин Боссинэ, — с легкой усмешкой посмотрел на него Ним. — Только почему вы покинули постоялый двор так рано, не разбудив нас?

Все-таки у торгаша были железные нервы. Ни один мускул не дрогнул на лице, глаза не забегали в растерянности. Лишь пожав плечами, Боссинэ ответил:

— Когда я веду караван, всегда сплю мало. Беспокоюсь, и не без причины, за свой товар. Поэтому и встал до восхода солнца, предупредил Карадека, чтобы он разбудил вас и накормил завтраком. Но что с вами случилось, виконт? Откуда кровь?

— Пришлось отстаивать вчерашний выигрыш.

— На вас напали проводники? — по-настоящему изумился купец. — Но я же сам видел, как они все сели в лодки!

— Видимо, вас разыграли, Лесс, — ответил я и повел виконта в каюту, оставив Боссинэ в растерянности.

— Негоциант и в самом деле не имеет никакого отношения к нападению, — спустившись в каюту, добавил я и помог Ниму снять камзол и рубашку, пока она не присохла к ране.

Шпага противника, по счастью, оставила неглубокую царапину, даже зашивать не надо.

— Да я и не сомневался в его невиновности, — Агосто приложился к бутылке с вином, сделал несколько глотков и облегченно вздохнул, утолив жажду. — Как оно было на самом деле, мы уже знаем. А вот вытрясти из Боссинэ подробности его сделки я не откажусь.

— Обязательно расспросим, — пообещал я, — только сначала вам надо обработать рану и как следует отдохнуть. Никуда Лесс не денется.

В это время в дверь постучали. К нам пришел обещанный лекарь. Боссинэ и в самом деле ответственно относился к набору экипажа. Он нанял в экипаж настоящего дипломированного доктора. Это был добродушный сорокалетний мужчина с пухлым пузиком, и забавным светлым пушком на голове. Круглое загорелое лицо обрамляла темно-рыжая бородка, и только тонкий длинный нос слегка портил картину сферической внешности господина Эстива, как он представился в первый день знакомства.

Ловко скинув зеленый сюртук с прямоугольными костяными пуговицами, лекарь закатал рукава белоснежной рубашки и чересчур внимательно осмотрел рану, чуть ли не тычась в нее носом.

— Я нанимаюсь к господину Боссинэ уже пять лет подряд, — пояснил круглый Эстив, ловко промывая царапину теплой водой. — Умею работать с любой раной. Бывало такое, что не приведи господь. Рассеченные железом мясо и мышцы до самой кости зарастали после моего вмешательства настолько быстро, что раненый не успевал пострадать. Поэтому, ваша милость, уверен, что через день от этой царапины отвалится короста и нежная молодая кожа будет лишь напоминать о неприятности.

— Боссинэ вам хорошо платит, доктор? — поинтересовался виконт, когда Эстив наложил повязку на предплечье.

— Не жалуюсь, — охотно ответил судовой врач. — Правда, в зимний период приходится заниматься частной практикой на берегу. Будь иначе, я охотно ушел бы на корабль. Я ходил на «Красавице» к Черным островам, изучал, как и чем местные колдуны лечат людей, так что к кораблям, помимо микстур и порошков, имею некоторую слабость, хе-хе! Господин Боссинэ искал в свой экипаж судового врача на «Соловья», так мы и познакомились. Ну вот, все отлично, ваша милость. Не беспокойте рану два-три дня, чтобы кровотечения не было.

Попрощавшись, Эстив бочком вышел из каюты и прикрыл за собой дверь. Виконт, полулежа на шконке, потягивал из бутылки вино и о чем-то сосредоточенно думал. Убедившись, что с ним все в порядке, я собрался проверить, как идут занятия у дона Ансело. Даже в каюте был слышен дружный топот десятков ног и зычные выкрики Михеля.

— Я вот что думаю, дружище Игнат, — виконт неожиданно нарушил молчание, оторвавшись от бутылки. — А не использовать ли нашего торгаша в своих целях?

— Как вы себе представляете, дружище Ним, подобный финт? — заинтересовался я. — Мы в любом случае подцепим Боссинэ за его излишне жадную и толстую губу. Боевые гравитоны — это не хрен собачий!

— Как вы сказали? — захохотал виконт. — Хрен собачий? Ох, как бы от смеха кровь не пошла! Слышал бы сейчас адмирал Монтесс, как обзывают его любимые кристаллы!

— А кто это такой? — улыбнулся я. Про адмирала Монтесса мне не было известно ровным счетом ничего. Я даже имя это впервые услышал, хотя во Флотской Академии изучали всех высокопоставленных военачальников Дарсии, живых и давно почивших в бозе. Точнее, попытался покопаться в глубинной памяти Вестара Фарли, который давненько уже не беспокоил меня своими размышлениями.

— Был такой деятельный дворянин из высокородных, — успокоившись, пояснил виконт. — Сейчас, правда, он уже лет двести лежит в родовой усыпальнице. Именно Монтесс рьяно отстаивал свою теорию воздушных полетов на гравитонах. Дело в том, что раньше кристаллы использовали лишь для ускорения движения морских судов. Сами же знаете,