Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923 - Георгий Чернявский

В середине января Троцкий побывал в Петрограде и принял участие в нескольких партийных собраниях, обсуждавших дискуссионные платформы. Вместе с Зиновьевым он присутствовал, например, на собрании представителей моряков, на котором отстаивал свою позицию, а Зиновьев — «платформу десяти». В результате за тезисы Ленина и его сторонников высказалось абсолютное большинство. Несколько больше голосов (примерно треть) было подано за платформу Троцкого в Шлиссельбурге, но и здесь основная масса коммунистов поддержала ленинскую платформу, наивно полагая, как и рассчитывал Ленин, что она является каким-то предвестником предстоявшего политического смягчения [1029].

Вместе с тем обострение положения в Москве и Петрограде на почве забастовочных выступлений, назревание там взрывоопасной обстановки стало всерьез беспокоить высшее руководство. 28 февраля на заседании Политбюро обсуждалось положение в Москве и был даже образован комитет обороны столицы во главе с Троцким, что свидетельствовало о намерении в случае дальнейшего обострения ситуации прибегнуть к беспощадному вооруженному подавлению рабочего недовольства. Троцкому было поручено также составить письменное сообщение о событиях в Петрограде и Москве и проект директив для печати [1030].

В Москву поступали противоречивые сведения о характере и степени недовольства балтийских моряков. В ответ на запрос Троцкого начальник флотского политуправления Батис, беспокоясь за собственную судьбу и не желая выглядеть паникером, 28 февраля, явно приукрашивая положение, сообщал, что «особой остроты не наблюдалось и не наблюдается». Однако уже на следующий день председатель Петросовета Зиновьев телеграфом запросил Ленина и Троцкого прислать подкрепление на случай восстания в Кронштадте [1031].

События нарастали стремительно. В зарубежную прессу проникала информация о волнениях в Кронштадте и на Балтийском флоте. Троцкий 1 марта телеграфировал благодушному Батису, что необходимо принять срочные предупредительные меры [1032]. Вслед за этим Троцкий направил командованию Петроградского военного округа предписание направлять ему донесения каждые двенадцать часов о происшествиях в воинских частях [1033].

Именно в эти дни — 28 февраля и 1 марта — восстание в Кронштадте стало фактом. На собрании представителей моряков и жителей города-крепости была принята резолюция с рядом экономических и политических требований, из которых весьма неопределенные лозунги «Советы без коммунистов!», «Власть трудящимся, а не партиям!» не были главными, но рассматривались большевистским руководством в качестве особенно опасных, хотя лидеры выступления (наиболее известным среди них был писарь линкора «Петропавловск» С.М. Петриченко) [1034] заверяли, что они выступают только за соблюдение свобод, провозглашенных в октябре 1917 г.

До предела перепуганные партийные руководители Петрограда во главе с Зиновьевым вновь потребовали, чтобы Центр оказал им срочную военную помощь, теперь уже именно в связи с начавшимся восстанием в Кронштадте. Начиная со 2 марта Троцкий получал регулярную информацию о развитии событий в городе-крепости, о выдвижении участниками восстания новых политических требований, о присоединении к восстанию значительной части большевистской партийной организации крепости, о том, что его самого в Кронштадте не стесняясь называли «кровожадным тигром», а также о рабочих волнениях в Петрограде и разгоне войсками участников демонстраций [1035].

Ленину, Троцкому и другим высшим партийно-государственным руководителям было исключительно важно представить в стране и за рубежом Кронштадтское восстание не как выражение народного недовольства, не как протест против всевластия партийных верхов и политики военного коммунизма, а как результат «заговора», организованного извне с участием «белогвардейцев». В прессе публиковались лживые сообщения о помощи кронштадтцам со стороны стран Антанты. В пропагандистских целях большевики сумели использовать тот факт, что к восстанию примкнул, хотя и не играл в нем не только руководящей, но какой-либо существенной роли, бывший генерал-майор русской армии Александр Николаевич Козловский, занимавший ко времени восстания должность начальника артиллерии крепости Кронштадт. Именно этот генерал был обвинен советским правительством в том, что возглавил подготовку восстания и само выступление.

2 марта было оглашено правительственное сообщение за подписью Ленина и Троцкого о «волнениях» в Кронштадте, якобы организованных «бывшим генералом Козловским». Генерал объявлялся вне закона. В Петрограде и губернии вводился режим осадного положения. Вся власть в Петроградском укрепленном районе передавалась комитету обороны Петрограда [1036]. Правительственному сообщению предшествовало заседание Политбюро, на котором Троцкий энергично выступил за быстрое военное подавление мятежников. Ленин его поддержал. Сталин занял более осторожную позицию, советуя оставить Кронштадт в покое, ибо голод заставит крепость сдаться [1037]. Основные нити подавления восстания были переданы Троцкому, как наркомвоенмору. 5 марта он издал приказ о восстановлении ранее расформированной 7-й армии, подчинив ее непосредственно главному командованию, с единственной задачей — немедленного подавления Кронштадтского восстания. Командование армией было возложено на Тухачевского, которому были подчинены все войска Петроградского военного округа и Балтийский флот. Приказ гласил: «Предупредить Кронштадт, что если в течение 24 часов возмущение не будет прекращено, то будут открыты военные действия» [1038]. В этот же день появилось обращение Реввоенсовета и командующего 7-й армией Тухачевского к гарнизону и населению Кронштадта с требованием немедленно сложить оружие. «Только безусловно сдавшиеся могут рассчитывать на милость Советской республики», – говорилось в грозном предупреждении [1039].