Довод Королей - Вера Камша

– Рафаэль, – голос Сандера дрогнул, – я сделал то, что не должен был делать. Я люблю Даро.

– Даро?! А она тебя?

– И она...

– Ну и хвала моему святому родственнику. Если б малявка тебе не ответила, придушил бы. Своими руками!

– Рито, ты ничего не понимаешь... Мы вместе второй месяц. Тайно, как...

– Как люди, которые не могут жить так, как им хочется, – лицо мирийца стало грустным, – мой отец любил другую женщину, не нашу мать, а она любила его. И оба были правы. У нас говорят: «Любовь всегда права», не бери в голову, Санчо. Главное, она тебя любит.

– А я ее... Сам не понимаю, как все случилось. Она первая мне сказала, я бы никогда не осмелился.

– И зря! Ну, да хорошо то, что хорошо кончается. У меня в Кер-Эрасти остался братец, который хуже чужого будет, хоть и сын моих родителей. А ты для меня сразу своим стал. Вот. Возьми...

– Что это?

– Кольцо Кэрна. Ты не можешь носить кольцо Даро, а мое запросто. Для меня ты теперь больше, чем брат. Я, конечно, вертопрах, но байланте может стать хорошим другом.

– Рыцарь тоже, – улыбнулся Александр, снимая перстень с рубином, – я собирался подарить тебе его на прощание, но ты показал мне письмо отца, и у меня все из головы вылетело.

– На прощание? Никакого прощания не будет, Санчо. Что бы ни случилось, нам идти вместе до смерти и дальше. Мое место здесь, а не на Берегу Бивней, прав был...

– Рафаэль, о чем ты?

– Неважно. Главное, я знаю, что говорю.

Проклятый

Эрасти увидел во сне Анхеля. Не седого человека в императорских одеждах, умирающего у его ног, а молодого и полного сил. Вновь цвели магнолии и пахло морем, вином и жареной рыбой. Вновь им было по двадцать с небольшим, они были смертными и веселыми, не боявшимися ни гибели, ни старости, ни сглаза. Родич тогдашнего мирийского герцога и изгнанник из Арции поняли друг друга с полуслова, хотя его благонравных родственников и пугал неистовый нрав Анхеля.

Как же они были молоды и смелы, когда в одеждах простых рыбаков бродили по портовым притонам, танцевали на свадьбах в морских деревушках, забирались в прибрежные скалы. Тогда Анхель ненавидел зло, неважно, малое ли, большое ли. Эрасти помнил, как приятель схватился с пятью головорезами, заступившись за нищую полупьяную старуху. Сам Церна, когда сверкнули ножи, не то чтобы оробел, но не совсем понял из-за чего, хотя промедлил совсем немного и встал рядом с другом. Позже Анхель сказал, что ненавидит насилие и бессилье и что сильный должен быть добр, а если не желает быть таковым, его надо остановить. Если нужно – кулаком, а то и ножом. В тот вечер и началась их истинная дружба, дружба единомышленников, соратников, братьев.

Церна никогда бы не поверил, что предаст его именно Анхель, отступивший от всего, за что в молодости был готов умереть. Мирию они покинули вместе, и Эрасти так больше и не увидел смеющихся волн, набегающих на прибрежные скалы, истоптанных мулами и быками дорог, спящих под лесами вулканов, алых цветов амаполы...

Он помнил, как они отплывали. Горстка смельчаков на старой шхуне, купленной у хитрого кривозубого контрабандиста. Он их, скорее всего, и продал, так как на арцийском берегу их ждали. Бой был страшным и безнадежным, но каждый четвертый выжил, они как-то прорвались в лес, погоня отстала – видимо, не рискнула соваться в ночную чащу. Они долго шли в никуда, продираясь сквозь колючие заросли, потом сидели у кое-как разведенного костра, два десятка человек, которым предстояло освободить Арцию.

Анхель предложил другу вернуться в Мирию, так как с его здоровьем скрываться в болотах хуже смерти. Эрасти отказался, сказав, что им идти вместе до смерти и далее. Он был искренен, принося свою клятву, но он думал о смерти в бою. В крайнем случае, о преисподней, куда они, восставшие против миропомазанника Божия, вполне могли попасть. Надо же, тогда он еще верил и в Творца, и в Антипода... Анхель назвал его братом, а он остался с повстанцами, хотя ему пришлось тяжелее, чем остальным. Сначала он задыхался только ночами, лежа на кое-как набросанных ветках, потом ему стало все равно, ночь или день, лежит он или идет. Несколько раз ему казалось, что он умирает, но он продолжал идти вместе со всеми, не позволяя даже освободить себя от поклажи. Затем болезнь прошла, даже сейчас, став целителем, способным вернуть уходящего от самых пределов, он не понял, что же с ним случилось.

Как долго он не вспоминал об этом. Почему же сегодня он вновь тащится по бесконечным болотам, над которыми кружат комары, впереди маячит спина Анхеля, сзади... Кто же тогда шел за ним? Руи Малве? Дориан Ло? Память с годами отсекает лишнее. А Проклятый опять идет за предавшим его. До смерти и далее.

Как же он был благодарен разбудившей его Геро! Мало того, что он умудрился уснуть на солнце, он еще и кричал. Но если вспоминать, так лучше Анхеля, чем Циа, и лучше молодого, влюбленного в жизнь и свободу, чем старого, с погасшим сердцем. Жаль, что они не погибли в бою, стоя спина к спине, свято веря в то, что правы и что за ними придут более сильные и удачливые, придут и сделают то, что не удалось им...

2886 год от В.И.

14-й день месяца Иноходца.

Арция, Малве

Сквозь зеленые ветви серебрился Мельничный пруд. Серебряные метелки весельника сгибались к самой воде, и на них то и дело присаживались глазастые стрекозы. Ветер доносил запах черемухи. Время шло к полудню, и на открытом месте солнце пекло по-летнему, но здесь, в тени старых ив, зной отступал. Дариоло собрала и заколола смоляные локоны на затылке, чтобы было не так жарко, и с интересом рассмотрела себя в водном зеркале: лицо сразу же стало непривычным, и девушка улыбнулась своему отражению. Интересно, что сказал бы Александр, если бы увидел ее такой. К сожалению, он был далеко: встречал войска из Тагэре и Фло.

Рито ускакал вместе с Александром, и она этому только рада. Брат не боится никого и ничего, перед ним отступают даже демоны, и он настоящий друг. Хорошо, что рядом с «волчьей» сигной Эстре будет «пылающее сердце» Кэрна. Они с Рито похожи, пусть Сандер смотрит на брата и вспоминает сестру, а она будет ждать своего герцога столько, сколько нужно, хоть всю жизнь.

За себя Даро не опасалась, она была под защитой матери Сезара и Его Высокопреосвященства, да и ее обидчики отплывали вместе с королем. И все равно ей предстоит жить без Александра и Рафаэля. Они так и не простились, было некогда. В ночь они проснулась от стука в дверь, какой-то сержант в очередной раз потребовал Рито к королю. Даро попробовала уснуть, но у нее не получилось. Она просидела до утра в постели, глядя на светлеющее окно. Брат так и не вернулся, прислал записку. Потом за ней приехала Миранда и увезла в Мальвани. Поместье, в котором жила жена маршала Анри, находилось в трех диа от Мунта, хотя исконные земли Мальвани лежали много дальше, на севере. Но иногда три дня то же, что и тридцать. У Александра, когда он вернется, вряд ли будет возможность вырваться хотя бы на ору...