Картонные звезды - Александр Косарев

Что-то осторожно коснулось моей обнаженной шеи, и я испуганно вздрогнул и открыл глаза. Перпендикулярно стволу дерева, у которого я присел, медленно перетекало на соседнюю ветку длинное тело полоза. В другой бы момент я сделал бы попытку изловить его на обед, но сейчас будто парализованный каким-то ядом только проводил его упругое тело равнодушным взглядом. Пора было идти обратно, и по-старчески покряхтывая, я поднялся на ноги. В ушах шумело, но это был отнюдь не внешний звук, это был звук явно внутренний. «Вот черт, — подумалось мне, — не хватало мне еще и заболеть. Скорее, скорее в лагерь, глотать аспирин и отпиваться зеленым чаем».

Мои сослуживцы, целиком и полностью поглощенные происходящими вокруг событиями, скорее всего даже не заметили моего отсутствия. Пошатываясь, я приблизился к кухонной плите и принялся разжигать огонь, намереваясь заварить целый чайник.

— Есть, есть, — неожиданно завопил Камо, вскакивая с. табуретки. — Товарищ капитан, вам «молния» пришла!

Воронин кинулся к нему. Поспешил на крик и я.

— Атлант — 103-му, — вслух прочитал капитан. — Заходом со стороны моря смог поразить интересующую вас мишень. Бронебойными снарядами пробиты баки в крыльях. Повреждено хвостовое управление. Силы прикрытия отсечены и частично скованы боем. Объект движется из квадрата 34–86 в северо-западном направлении. Как поняли?

— Радируй, — возбужденно вскричал капитан, — что поняли хорошо. Пусть жмут подранка к земле. Да! И напомни им по поводу парашютистов! Пусть противодействуют!

Приплясывая от нетерпения, Воронин со Стуловым принялись в четыре руки разворачивать на обеденном столе крупномасштабную карту.

— 34–86? — переспросил старший лейтенант, утыкая палец в Южно-Китайское море. — Тогда это происходит где-то вот здесь.

— Ага, — хищно вскричал капитан, падая грудью на стол, — значит, им, голубчикам, еще примерно сто восемьдесят или даже двести километров до суши тянуть. И прыгать они пока поостерегутся, с МИГами-то на хвосте! Прекрасно, прекрасно. Стало быть, — решительно чиркнул он по карте карандашом, — имеем неплохой шанс, грохнуть их вот в этом коридоре. Камков, срочно запроси у штаба ПВО о наличии зенитных и ракетных батарей между Тхань-Хоа и Хатинем. Это первое. Вторую радиограмму дашь на позывной «Винь-Дао», частота 120,45. Там наши ополченцы базируются. Передай им три группы цифр. Я их смысл обговорил с командиром ополченцев заранее. Пять шестерок отстучишь, пять пятерок и пять нулей. Запроси, поняли ли они команду. Пусть пока готовятся к выступлению и греют моторы.

— А мы как же? — нарисовался я сбоку, разом позабыв про свои недомогания. — Надо сейчас выдвигать поисковую группу, заранее. А то пока доедем, пока с ополченцами встретимся, пока до точки возможного падения доберемся, целый день пройдет.

— Верно, — капитан решительно положил руку на согбенную спину Стулова. — Володя, бери трех человек, садись на УАЗ и дуй к развилке вот этих двух дорог. Слева, видишь, деревенька стоит?

Стулов, всегда мгновенно ориентировавшийся в картах, с готовностью кивнул:

— Вижу.

— Там вас уже будет ждать машина с нашими ополченцами. К тому времени как доберетесь, и они будут в полной готовности. Да! Будете проезжать по вот этой горе, попробуйте выйти со мной на связь. Если все сложится удачно, то я к тому времени буду знать примерное место падения самолета. А в том случае, если опять упустим вражину… ну, что ж, повернете обратно, всего и делов-то.

Кроме меня и Щербакова, брать Стулову было абсолютно некого. Все вещи на случай спешного отъезда были заранее сложены в углу палатки, и сборы не заняли много времени. Вещмешок за плечи, привязанную к нему флягу наполнить вчерашним чаем, автоматическую винтовку повесить на плечо. Все, готов солдатик, хоть куда. Из кабины второго грузовика выскакивает заспанный Башутин. Пока суть да дело, он там прятался и, судя по всему, отсыпался за предыдущую ночь.

— Григорий, — повелительно кричит ему Стулов из офицерской палатки, — срочно собирайся, сейчас выезжаем.

Через пять минут все мы, дружно топоча ногами, бежим к нашему вездеходу. (Его действительно отогнали подальше от лагеря.)

— Эх, — сетует Щербаков, энергично работая локтями, — надо было хоть новый пулемет с собой захватить.

— Зачем? — удивляюсь я. — С собой по джунглям его не потаскаешь, тяжел. А просто так возить его с собой на машине накладно, там и так тесно.

Пока мы рассаживаемся по местам и прогреваем мотор, Стулов успевает проверить небольшую радиостанцию, укрепленную между передними сиденьями.

— Все в порядке, — удовлетворенно кивает он, — Камков меня прекрасно слышит.

«Еще бы, — думаю я про себя, — тут расстояние всего в один километр. Посмотрим, как эта новомодная транзисторная штучка будет работать за пятьдесят километров».

— Готовы? — поворачивается к нам прапорщик. — Тогда поехали.

Ничего не скажешь, машину он научился водить классно. Небрежно правит одной рукой, вовремя притормаживает и резко набирает скорость. Гонщик в нем пропал неплохой, это точно. Выезжаем из леса, у всех головы непроизвольно задираются вверх. Да вы и сами, наверное, не раз замечали, что если рядом с водителем сидит другой автолюбитель, то головы у них на всех поворотах поворачиваются в унисон, синхронно. А здесь наши головы уставились глазами вверх потому, что опасность для нас исходит только сверху, и поэтому приглядывать за небом необходимо во все глаза. Кстати, ситуация в небесах явно непростая. В недоступной вышине, словно на классной доске, чертят извилистые белесые загогулины неизвестные самолеты. Справа от дороги видно, как очень далеко, в двадцати километрах в небе, расплываются грязные комочки разрывов артиллерийских снарядов.

— Большая там драка, — обмениваемся мы мнениями со Щербаковым, — явно крупнокалиберные зенитки работают.

Попутно замечаю, что, оказывается, ехать в открытой машине лучше, нежели в закрытой. Ветер приятно овевает лицо, снимая последствия палящего в затылок солнца, и даже создает ощущение непривычного для военного быта комфорта. Украдкой смотрю на свою «Омегу». Потом бросаю взгляд на спидометр. Ага, при скорости в восемьдесят километров ехать нам придется еще примерно полчаса. Значит, скоро увижу и Лау Линь. Вспомнив про свою девушку, я непроизвольно провожу ладонью по лицу.

«Стыд и позор, — ругаю я сам себя через секунду. — Не мыт, не чесан! Щетина какая-то отросла неопрятная, а форма, как назло, чуть не из помойки вынута. Хорошо, что успел зашить две вчерашние дыры на спине, а то выглядел бы совсем уж убогим босяком». (По молодости лет я был уверен на 100 % в том, что девушки, прежде всего, обращают внимание на одежду и, главное, на обувь своих кавалеров.) Вспомнив этот постулат, я спешно опускаю глаза долу и, увидев свои уделанные в грязи и машинном масле коротко обрезанные сапоги, смущенно отвожу взгляд в сторону. «Нет, — сопровождаю свое заключение глубоким и скорбным вздохом, — на такого грязнулю, как я, такая красавица больше и не взглянет».