Носферату, или Страна Рождества - Джо Хилл

– Мне нужно повидаться с ней, поскольку она пронюхала, что я на воле, – ответил Мэнкс. – Она хотела создать мне неприятности. Если я с ней не поговорю, у меня не будет уверенности, что она снова не доставит мне проблем. Я не в первый раз имею дело с такими людьми. Постоянно пытаюсь избегать контактов с ними. Они меня раздражают.

– Люди, подобные ей? Вы имеете в виду библиотекарей?

Мэнкс фыркнул.

– Ты со мною хитришь? Ладно. Рад видеть, что ты не теряешь чувства юмора. К сожалению, кроме меня имеются другие люди, владеющие доступом к тайным мирам мыслеформ.

Он постучал пальцем по виску, показывая, где эти миры находятся.

– У меня есть «Призрак». Когда я за рулем этой машины, то могу найти выход на тайные дороги, ведущие в Страну Рождества. Я знаю других людей, которые могут использовать свои тотемы, чтобы повернуть реальность внутрь самих себя – чтобы переоформить ее, как мягкую глину. Есть Крэддок Макдермотт, который утверждает, что его дух пребывает в любимом костюме. Есть Пятящийся человек, владеющий ужасными часами, чей ход всегда идет наоборот. Ты не захотел бы встречаться с ним, дитя! В темном переулке или где-то еще! Есть Узел правды, который ездит по дорогам и занимается почти тем же, чем и я. Мы друг друга не трогаем, и это сохраняет нам жизни. Но наша Мэгги Ли имеет свой тотем, благодаря которому шпионит за мной. Вероятно, это костяшки «Скраббла». Все бы ничего, однако она проявляет ко мне большой интерес. Если мы поедем мимо, то будет вежливым нанести ей визит. Мне хотелось бы встретиться с ней и посмотреть, не смогу ли я вылечить ее от больного любопытства!

Он покачал головой и начал смеяться. Хриплое карканье было смехом старика. Дорога в Страну Рождества могла омолодить его тело, но она была бессильна изменить тот способ, которым он смеялся.

Машина ехала. Слева тянулась желтая пунктирная линия.

Наконец Мэнкс вздохнул и продолжил разговор.

– Мне не хотелось говорить тебе, Вейн, но почти все проблемы, с которыми я встречался, начинались с той или иной женщины. Маргарет Ли, твоя мать и моя первая жена – все вырезаны из одного и того же куска ткани. Только Господу известно, откуда они появляются. Знаешь что? Все самые счастливые и лучшие времена моей жизни являлись моментами, когда я освобождался от женского влияния! Когда мне не нужно было приспосабливаться. Мужчины проводят свои жизни, переходя от женщины к женщине. Они вынуждены им служить! Мужчины не могут не думать о женщинах. Каждый из нас размышляет о какой-нибудь леди. Так голодный мужчина думает о стейке с кровью. Когда ты голоден и чувствуешь запах стейка на гриле, тебя отвлекает это плотное чувство в горле и твои мысли улетучиваются. Женщины это понимают. Они этим пользуются. Они выставляют условия – так же, как твоя мать выдвигала тебе условия перед выходом к ужину. Если ты не убирал свою комнату, не менял рубашку, не мыл руки, тебе запрещали садиться за обеденный стол. Многие мужчины думают, что они достойны чего-то, если могут выполнить условия, которые ставят перед ними женщины. Это дает им чувство собственной значимости. Но если убрать из картинки женщину, мужчина может обрести какой-то внутренний покой. Когда не с кем торговаться, кроме самого себя и других мужчин, ты можешь понять свои желания. А это всегда хорошо.

– Почему вы не развелись с вашей первой женой? – спросил Вейн. – Если она вам не нравилась?

– Об этом как-то не думаешь. Такая мысль не приходила мне на ум. Я хотел уйти. Я даже уходил пару раз. Но возвращался.

– Почему?

– Я скучал по стейку.

– Как давно это было? – спросил Вейн. – Когда вы в первый раз женились?

– Ты хочешь узнать, сколько мне лет?

– Да.

Мэнкс улыбнулся.

– Я скажу тебе. На нашем первом свидании мы с Кэсси смотрели немой фильм! Это было давным-давно!

– Какой фильм?

– Ужастик из Германии. Хотя картина была с титрами на английском. Во время страшных моментов Кэсси прятала лицо в моем рукаве. Мы ходили на фильм вместе с ее отцом. Если бы его там не было, она, наверное, заползла бы ко мне на колени. В то время ей исполнилось только шестнадцать. Она выглядела такой милочкой – грациозной, деликатной и робкой. Так бывает со многими женщинами. В юности они драгоценные самоцветы возможностей – трепещут, полные лихорадочной жизни и желаний. А потом превращаются в ехидн. Они как цыплята, меняющие пух юности на темные перья взрослой жизни. Женщины часто лишаются своей ранней нежности, как ребенок – молочных зубов.

Вейн кивнул и глубокомысленно вытянул изо рта один из верхних зубов. Он поковырялся языком в дыре, откуда теплым ручейком лилась кровь. Он чувствовал, что там уже торчит новый зуб, хотя тот казался больше похожим на маленький рыболовный крючок.

Мальчик поместил потерянный зуб в карман шорт, вместе с другими. За те тридцать шесть часов, что Вейн находился в «Призраке», он потерял пять зубов. И нисколько не тревожился об этом. Он ощущал десятки рядов вновь выраставших новых зубов.

– Позже, знаешь ли, моя жена заявила, что я вампир, – сказал Мэнкс. – Она говорила, что я похож на демона из того первого фильма, который мы видели вместе. Она утверждала, что я высасываю жизнь из наших дочерей – что я кормлюсь их душами. Но вот прошло столько лет, а мои дочери по-прежнему сильны и счастливы. Они все такие же юные и полные забав! Если я высасываю из них жизнь, то плохо делаю свою работу. Несколько лет моя жена пилила меня. Я был готов убить ее и своих детей, чтобы покончить с этим. Но теперь, оглядываясь назад, я смеюсь над ее усилиями. Посматривай иногда на номер моей машины. Я взял самую ужасную идею жены и обратил ее в шутку. Вот способ выживания! Ты должен научиться смеяться. Ты должен находить пути, чтобы превращать все в забаву. Как, по-твоему, ты сможешь это запомнить?

– Думаю, да, – ответил Вейн.

– Тогда все нормально, – сказал Мэнкс. – Два парня едут вместе ночью! Это просто прекрасно. Я не буду говорить, что ты лучшая компания, чем Бинг Партридж. По крайней мере, ты не считаешь нужным придумывать глупые песни.

Дрожащим трубным голосом Мэнкс запел:

– Я тебя люблю и себя люблю. От чувств больших смычок свой тереблю!

Он покачал головой.

– У меня было много поездок с Бингом, и каждая из них оказывалась труднее, чем предыдущая. Ты не представляешь, какое облегчение сидеть рядом с тем, кто не поет глупые песни и не задает идиотских вопросов.

– Мы скоро сможем что-нибудь поесть? – спросил Вейн.

Мэнкс хлопнул ладонями по рулю и засмеялся.

– Наверное, я говорю слишком быстро… Если бы не этот глупый вопрос, мы закрыли бы тему, юный мастер Вейн! Тебе были обещаны фри из сладкого картофеля. Клянусь Господом, ты их получишь. За последнее столетие я привез почти двести детей в Страну Рождества, и ни один из них не умер от голода.

Закусочная со сказочными фри из сладкого картофеля находилась в двадцати минутах к западу – заведение из хрома и стекла, выходившее на парковку размером с футбольное поле. Натриевые фонари на тридцатифутовых стальных столбах освещали асфальт, как днем. Парковка был заставлена восемнадцатиколесными фурами, и через переднюю витрину Вейн видел, что все места в баре оставались занятыми, словно шел двенадцатый час дня, а не ночи.