Гайдзин - Джеймс Клавелл

— А вот мне пришло вчера ночью. Я тут все думал над твоей проблемой, Хирага, и…

— Осторожно. Здесь меня зовут Накама Отами.

— А, вон оно как! Хорошо. — Ори улыбнулся. — Я не знал, как тебя называть, поэтому и воспользовался вымышленным именем.

— Тодо и остальных нашли?

— Нет, о них по-прежнему нет никаких известий. Должно быть, они мертвы. Мы слышали, что Дзёуна казнили как обыкновенного преступника, но до сих пор не знаем, как им удалось его поймать.

— Зачем было приходить сюда, Ори? Это слишком опасно.

— Не в таком виде, и не ночью, а мне нужно было проверить нового Ори и увидеть тебя. — Он смущенно провел ладонью по коротким волосам, почесывая кожу под ними; его лицо было гладко выбрито. — Ощущение ужасное, я чувствую себя грязным, каким-то опустившимся, но ладно, теперь я беспрепятственно смогу добраться до Киото. Я отправлюсь туда через два дня.

Хирага недоуменно смотрел на его голову, все ещё не придя в себя от поразительной перемены.

— Уже если что и способно сделать твое путешествие безопасным, то эта уловка сделает его таким, за исключением того, что теперь все самураи станут принимать тебя за простолюдина. Как ты сможешь носить мечи?

— Когда мне понадобятся мечи, я надену шляпу. А так у меня есть вот это. — Ори сунул здоровую руку в рукав и извлек оттуда двухствольный «дерринджер».

Лицо Хираги вновь радостно осветилось.

— И-и-и-и, великолепно! Где ты его раздобыл?

— Фудзико. Она продала его мне вместе с коробкой патронов. Один из клиентов подарил ей его, когда уезжал из Иокогамы. Ты только вообрази себе! Какая-то шлюха низкого разряда обладает таким сокровищем.

Хирага осторожно взял пистолет, взвесил его на руке, прицелился, потом приподнял защелку, чтобы посмотреть на два бронзовых патрона, аккуратно сидевших в стволах.

— Ты, без сомнения, смог бы убить двух человек, прежде чем убили бы тебя, если бы стоял достаточно близко.

— Хватит и одного, чтобы появилось время убежать и раздобыть какие-нибудь мечи. — Ори, прищурившись, посмотрел на Хирагу. — Мы слышали про солдат. Я захотел убедиться, что с тобой все в порядке. Бака! Мы отправимся в Киото вместе и оставим это место собакам, пока не сможем вернуться с большим подкреплением.

Хирага покачал головой и рассказал ему, что произошло на самом деле, потом о разговоре с Тайрером и об открытии, что между англичанами и французами существует вражда, возбужденно добавив:

— Это один из клиньев, который мы можем вбить между ними. Мы сделаем так, что они станут драться друг с другом, пусть они сами убивают друг друга, а? Я должен остаться, Ори. Это только начало. Мы должны узнать все, что они знают, научиться думать, как они, тогда мы сможем их уничтожить.

Ори нахмурился, перебирая в голове доводы за и против — хотя он и не простил Хираге того, что тот заставил его потерять лицо и снять её крест, он, однако, должен был защищать сонно-дзёи.

— В таком случае, если ты станешь нашим шпионом, тебе нужно будет во всем походить на них и вгрызаться в их общество подобно клещу, изображать из себя друга гайдзинов, даже носить их одежду. — В ответ на ошеломленный взгляд Хираги он добавил: — А почему бы нет? Это ещё больше защитит тебя, и им будет легче принять тебя к себе, neh?

— Но почему они вообще должны принимать меня?

— Они не должны, но они глупы. Тайра будет твоим главным орудием. Он сможет договориться об этом, приказать. Он мог бы настоять на этом.

— С какой стати?

— В обмен на Фудзико.

— А?

— Райко дала нам ключ: гайдзины не такие, как мы. Они предпочитают спать всегда с одной и той же женщиной. Помоги Райко понадежнее завлечь его в их сети, тогда он станет твоим ручным псом, потому что ты будешь его незаменимым посредником. Завтра скажи ему, что даже хотя ты очень зол на солдат, это была не его вина. Поэтому с огромным трудом ты проник в Ёсивару и договорился, что Фудзико будет ждать его завтра вечером и «прошу прощения, Тайра-сама, мне было бы легче устраивать эти свидания, если бы у меня была настоящая европейская одежда, чтобы проходить через заставы и так далее». Давай ему девушку или не давай, подцепи его на этот крючок и крути им как хочешь. А?

Хирага тихо засмеялся.

— Лучше тебе остаться здесь и не ходить в Киото, твой совет слишком ценен.

— Кацумату необходимо предупредить. Теперь, эта чужеземная женщина?

— Завтра я узнаю точно, где она живет.

— Хорошо. — Ветер усилился, и порыв пробежал по дому, потрескивая бумагой на деревянных рамах; пламя масляной лампы затанцевало. Ори смотрел на него. — Ты её видел?

— Нет ещё. Слуги Тайры, мерзкое китайское отребье, не говорят ни на одном языке, который бы я понимал, поэтому у них я ничего не смог выяснить, но самое большое здание в Поселении принадлежит тому человеку, чьей женой она должна стать.

— Она живет там?

— Я не уверен, но… — Хирага вдруг замолчал: новая неожиданная мысль ворвалась в его сознание. — Послушай, если они меня примут, я смогу бывать где угодно, смогу выведать все об их обороне, подниматься на борт их военных кораблей и…

— И в одну из ночей, — тут же продолжил Ори, опережая его, — нам, возможно, удалось бы захватить один из них или потопить.

— Да. — Лица обоих осветились при этой мысли, пламя лампы трепетало, отбрасывая причудливые тени.

— Если будет подходящий ветер, — тихо сказал Ори, — южный ветер, как сегодня, с помощью пяти или шести сиси и нескольких бочонков масла, заранее расположенных на нужных складах… даже это не обязательно: мы сможем изготовить зажигательные заряды и устроить пожар в Ёсиваре. Ветер погонит пламя на деревню, а с неё огонь перекинется на Поселение и сожжет его дотла! Neh?

— А корабль?

— В суматохе мы на веслах подберемся к самому большому. Мы бы могли это сделать с легкостью, neh?

— Не с легкостью, но какая победа!

— Сонно-дзёи!

Четверг, 16 октября

— Войдите! А, доброе утро, Андре, — сказала Анжелика с теплотой, выдававшей её обеспокоенность. — Вы очень пунктуальны. У вас все хорошо?

Понсен кивнул, закрыл дверь маленькой комнатки на первом этаже французской миссии, соединявшейся с её спальней и служившей ей будуаром, вновь поражаясь её внешнему спокойствию и способности говорить о пустяках. Он вежливо склонился над её рукой, легко коснулся её губами, потом сел напротив. Комнатка была бедной, несколько старых стульев, кушетка, письменный стол, оштукатуренные стены, несколько дешевых написанных маслом картин современных французских живописцев Делакруа и Коро.

— Армия приучила меня: пунктуальность в ряду добродетелей стоит на втором месте после святости.