Собрание сочинений в десяти томах. Том 7 - Юзеф Игнаций Крашевский

Обиженный гость, заметив это, слегка кивнул головой и удалился. Неоржа, окинув взглядом удалившегося, присел к столу рядом с Грохом, в единомыслии которого он был уверен.

– Как вы полагаете, судья, – тихо спросил он, – следует ли нам его переносить?

– Кого? – спросил гость немножко удивленный.

– Да короля! – промолвил Неоржа. – Когда-то дворяне сами выбирали себе королей, и если они им приходились не по душе, то свергали с престола.

– Но ведь это коронованный король! – робко прошептал Грох.

– Э, – возразил хозяин, размахивая рукой, – что нам в его короне! Я знаю, что здесь, в Кракове, мы ему ничего не сделаем, но нужно начать с другого конца. В Великопольше, в Познани найдутся такие, которые восстанут, потому что они совсем не довольны тем, что король не живет в Гнезне, и что их столицу превратили в маленькое местечко. Там каждому наместнику мерещится, что он, подобно Поморью, отделится и освободится из-под власти короля. Там одни обрадовались бы бранденбургцам, другие силезцам. Там…

Говоря эти слова, он взглянул на своего собеседника и вдруг запнулся. Грох, хотя и жаловался на короля, но таких дерзких речей не мог похвалить. Он многозначительно сдвинул брови, и Неоржа спохватился, что сболтнул много лишнего. Стараясь исправить свою ошибку, он сконфужено улыбнулся.

– Вот, я болтаю, – произнес он, – вот, болтаю! Это потому, что я не могу простить ему за лошадей! Они в Величке хорошо откормились бы!

Грох не дал себя ввести в обман этой переменой фронта.

– Напрасно вы о таких вещах говорите и вспоминаете об обиде, –проворчал он. – О чем великополяне думают – это Господь их ведает, но подобно тому как Винч из Шамотуль, будучи недоволен старым королем Локтем, должен был раскаяться в этом и впоследствии был наказан дворянами, так может случиться и с теми, которые попробуют восстать против Казимира, если они на это осмелятся.

Неоржа стоял задумавшись.

– Разве он такой же сильный, как его покойный отец, – начал он успокоившись, – воевать-то он не особенно способен… Ему бы только строить и все переделывать. Он женщин любит, на охоту ездить, турниры устраивать…

– В том-то и дело, что вы его не знаете, – произнес Грох, качая головой. – Все это правда, но вся беда в том, что у него такая же железная воля, как и у отца, да ум у него более хитрый и изворотливость большая. Неоржа был очень удивлен, слушая эти слова и недоумевая, что он может сделать против человека, характер которого ему не удалось определить; он пожимал плечами.

– Каково нам будет, когда он все перевернет вверх дном и захочет по-своему переделать, – сказал Грох, – это еще неизвестно, но он настоит на своем, – со вздохом добавил судья, встревоженный слухами о своде законов. – Нам придется плохо, – продолжал он. – Какое значение будет иметь тогда судья? Вероятно, он урежет нам наши доходы…

Потому что он больше заботится о мужике, о поселенце, о бедном темном люде, чем о нас и о дворянах… Но что он решил то… И докажет! Я его знаю! А то, что вы говорите о великополянах… То на это не особенно можно надеяться. Хотя рыцарство и не особенно пожелает, но найдется какой-нибудь услужливый воин в Венгрии…

Грох вздохнул, а Неоржа задумался.

– Если он захочет, то у него вскоре будет много русского люда, –закончил судья.

Все, о чем он говорил, сильно подействовало на хозяина, который печально молчал.

Так как все пиво было выпито, а хозяин хранил молчание, то гость решил уйти.

Они довольно холодно расстались.

Неоржа взглянул вслед уходившему.

– Брешет! – произнес он про себя. – Дворяне что-нибудь да значат! Посмотрим! Я ему этого не прощу и отомщу за стыд и за прогнанных лошадей.

Самое великое дело, которое должно было прославить его царствование, Казимир хотел совершить в Вислице для того, чтобы почтить память своего отца, имя которого связано с этим городом.

Покойный король два раза отбивал Вислицу от врага, там он молился и оттуда он, едва подкрепив свои силы, предпринимал походы для приобретения новых владений. Это место служило Локтю гнездом и приютом в тяжелые минуты жизни, и он им очень дорожил, а потому нет сомнения в том, что король руководился мыслями и воспоминаниями об отце, принявшись первым делом за устройство этого города.

Он окружил его каменными стенами и стал строить здания из кирпича и камня. Построили новый костел из теса на том же самом месте, где Владислав молился во время своих бедствий.

Это был старый городок у устья реки Ниды, выделявшийся, как остров, на возвышенности, кругом окруженный лугами, которые весною затапливались водой. Топи и трясины с незапамятных времен были царством жаб, лягушек, змей, ужей, кишевших там десятками тысяч. Старое предание гласило, что, когда ксендз служил обедню в маленьком костеле, находившемся в предместьи, и лягушки своим кваканьем ему мешали, он проклял их во имя Божие, и они с тех пор начали вести себя тише.

Хотя Вислица, благодаря стараниям Казимира, была украшена каменными зданиями, которым большая часть городов могла бы позавидовать, в ней все-таки было очень много странного, оставшегося с незапамятных времен, о происхождении которого старожилы не помнили.

Еще во времена язычества на этом холме поселились рыцари, окопались, и там совершались такие кровавые дела, о которых окрестные жители рассказывали чудеса. Но больше всего хранилось в памяти воспоминание об этом маленького роста богатыре-короле Локте, о бедном изгнаннике, который в течение полустолетия оказывал чудеса, пока не соединил в одно распавшееся при Храбром королевство и не возложил корону на свою уставшую голову.

Давно уже по всей земле ходили слухи, вызывавшие злобу и насмешки, будто бы король хотел выкроить из всех старых законов один новый, общий для всей Польши; рассказывали о том, что Сухвильк над этим работал и что намеревались созвать в какой-нибудь город представителей от великополян и малополян, и затем все эти писанные законы будут обнародованы, и все должны будут руководствоваться и повиноваться им, а не прежними.

Несколько лет к этому готовились. Люди обыкновенно не любят нововведений, а потому относились недоброжелательно к этому новшеству, опасаясь нового закона, вместо старого, основанного на обычае, словесного, неточного, который каждый мог понимать и разъяснять по своему усмотрению. Судьи, подобно Гроху, больше всего были недовольны, находя, что писанные законы являются для них унижением.

В то время в Польше не были убеждены в том, что осуществление идеи короля о соединении всех земель в одно целое и о введении общего закона и общей монеты, должно быть желательным для всех, так