Беспощадный, или Искатели смерти - Василий Головачев

Из дверей напротив «Газели» – все гигантское здание было погружено в темноту – вышел монах в черной рясе, подозвал одну из молодиц, что-то сказал и скрылся. Она подошла к джипу, стукнула кулаком по корпусу:

– Выходите!

Пассажиры вылезли.

Тотчас же в спины им уперлись стволы пистолетов-пулеметов, умелые руки обыскали всех, и девица в маске скомандовала:

– Руки за голову и вперед! Кто дернется – пристрелю на месте!

Мужчины молча повиновались.

Обходя ящики, штабеля досок, трубы, груды кирпичей и строительного мусора, процессия направилась в обход здания, вошла в стеклянные двери центрального входа. Вспыхнули фонари, высвечивая картину ремонта холла.

– Сюда!

Женщины повели пленников вслед за появившимся монахом. Показались и скрылись в темноте еще два монаха в фиолетовых рясах.

Лавируя между колоннами, горами мусора и механизмами, конвоиры и конвоируемые вошли под купол велотрека, поддерживаемый четырьмя ажурными фермами строительных лесов. Девицы вытолкали пленников на дорожку велотрека и отошли назад, к трибунам, выстроились в ряд, направив на мужчин оружие.

Что-то лязгнуло.

Под куполом зажглись светильники, освещая безрадостную картину ремонта здания. Лишь центральное поле велотрека было более или менее свободно от мусора и строительных конструкций, если не считать ферм со стропилами для ремонта купола.

Из-за ближайшего штабеля картонных коробок и связки труб вышел еще один мужчина, в расстегнутой шубе, без шапки, черноволосый, с хищными чертами бледного лица. Черные глаза его излучали жестокое упрямство, волю и брезгливую снисходительность. Это и был магистр ордена Раздела Джеральд Махаевски.

– Не подобает думать о Нем как о богах или о чем-то подобном, – заговорил магистр высокомерным тоном, с едва уловимым акцентом. – Ибо Он больше бога, ведь нет никого выше Него, нет никого, кто был бы господином над Ним.

Пленники переглянулись.

– Это он о себе? – вполголоса осведомился Буй-Тур.

– Он цитирует апокриф Иоанна, – тихо сказал Данилин.

– Все равно он говорил о себе. Господь, е-мое! Вот это самомнение у мужика!

– Самомнение, подкрепленное правом сильного, – услышал Гордея Махаевски, изображая светскую улыбку. – Ибо на все м о я воля, господа! Вот он уже проверил этот тезис. – Магистр кивнул на Тарасова.

– Не слишком ли ты крут, парень? – покачал головой Буй-Тур. – Обычно такие быстро сдуваются, как воздушные шарики.

– Опустите руки, – сказал Махаевски, подходя ближе. – До сих пор не могу понять смысл этого вашего русского слова «крутой». Но неважно. Отвечаю на ваш вопрос, полковник. Я не крутой, я владеющий. Вот он понимает. – Магистр посмотрел на Данилина. – Не так ли, мистер учитель? Ведь вы тоже в некоторой степени посвящены и владеете повелеванием? Очень хочется проверить – на каком уровне. Я посылал за вами две свои группы и две – из вашего ордена, и вы справились со всеми. Это впечатляет. Пришел мой черед проверить вас на вшивость, как говорят русские.

– Где Млада?

– Здесь, неподалеку, – небрежно отмахнулся Махаевски. – И ваша жена, и подруга полковника Макарова… то бишь Тарасова. На всякий случай я их заминировал, а пульт вот. – Он вытащил из кармана пальто черный пенальчик с мигающей красной искоркой.

Пленники снова обменялись взглядами.

Махаевски усмехнулся.

– Да вы не переживайте, до этого не дойдет. Их стерегут мои бешеные «вуменс». – Магистр посмотрел на четверых «герл» с пистолетами-пулеметами. – Рекомендую, полковник Тарасов. Никто не знает их имен. Их фотографий не встретишь на страницах модных журналов, разве что – на страницах газет в разделе «Криминальная хроника» или в рубрике «Их ищет полиция». – По губам магистра скользнула ироническая усмешка. – О них умалчивают репортеры – из-за желания остаться в живых до и после репортажа. И они гораздо решительнее нас, мужчин. Вон та рыжая, к примеру, зарезала всю свою семью. А та чернявая, с челочкой, задушила ребенка. Так что не рассчитывайте на легкое освобождение в случае непредвиденных обстоятельств. Они вас пристрелят, не задумываясь.

– Отпусти наших девчонок, – угрюмо-насмешливым тоном произнес Буй-Тур. – Не прячься за их спины, если ты, конечно, мужчина. Давай перейдем сразу к делу. Или ты сначала спустишь на нас своих овчарок?

Одна из девиц дала короткую очередь: пули с треском вонзились в метровую катушку кабеля.

– Откроешь пасть еще раз – схлопочешь свинцовую маслину, – предупредила она, злобно сверкнув глазами.

Махаевски улыбнулся.

– На сердите моих леди, полковник. Они не настроены шутить. Что касается ваших девчонок, то их судьба в ваших руках. Сможете выстоять – я их отпущу. Не сможете, – Махаевски развел руками, – они будут работать на меня. Причем, уверяю вас, добровольно.

– Дерьмо! – выдохнул Тарасов.

Махаевски перестал улыбаться, глаза его сверкнули, и Владислав отшатнулся, потерял равновесие, но не упал. Данилин успел поддержать его, подставив руку.

– Советую не выказывать свои чувства открыто, – покачал головой магистр. – Иначе вы проиграете еще до начала поединка. Впрочем, полковник Макаров, то есть Тарасов, если не ошибаюсь, свое уже отыграл и вряд ли способен реально претендовать на победу. Пусть подождет. Хотя, как говорится, ожидание смерти хуже самой смерти. Ну а с вами мы посоревнуемся. Кто первый?

– Я! – шагнул вперед Буй-Тур.

– Замечательно. – Махаевски посмотрел на Данилина. – А вас, мистер учитель, я оставлю на десерт. Сразимся после разминки. Отойдите в сторонку, чтобы не мешать. Да не делайте глупостей, мои «вуменс» не станут предупреждать, откроют огонь на поражение без колебаний.

Буй-Тур сбросил куртку, оставаясь в свитере.

Махаевски передал свое пальто одной из девиц, затем снял пиджак, под которым был надет черный тонкий джемпер с алым пауком на груди. Вытащив из кармана черный брусок взрывателя, он передал его рослой девице в черной шапочке-маске.

– В случае некорректного поведения учителя нажми эту кнопочку, плиз. – Махаевски повернулся к Буй-Туру. – Ну-с, господин полковник, начнем?

Буй-Тур красноречиво оскалился. Данилин хотел предупредить его, что противник владеет темпом, но не успел.

Махаевски вдруг исчез – он стоял в пятнадцати шагах от пленников – и мгновением позже оказался рядом с Гордеем.

Свистнул воздух.

Охнув, Буй-Тур, начавший встречное движение, согнулся, сделал по инерции два шага и упал лицом вниз. Однако тут же вскочил, пригибаясь, прижал к груди кулаки, ища глазами противника. Свитер у шеи был разорван, на горле алела длинная царапина.

Махаевски прыгнул.

Буй-Тур отпрянул в сторону, но недостаточно быстро, и ребро ладони противника врезалось ему в ухо.