Век Екатерины Великой - София Волгина

* * *

Как в воду глядела императрица! Прошло некоторое время, и во время ее поездки в Ригу в Шлиссельбургской крепости появился некий Мирович Василий Яковлевич, подпоручик Смоленского пехотного полка. Совсем недавно он был адъютантом самого генерала Петра Ивановича Панина, но из-за дерзкого поведения и картежной игры потерял свою должность. Теперь он страдал от безденежья, питался в долг. Среднего роста, хилый и бледнолицый, он целыми днями раздумывал, как бы повернуть свою жизнь к лучшему. В голове назойливо крутились мысли о том, что он внук генерала Мировича, бежавшего некогда за границу с гетманом Мазепой и Орликом. Совсем иначе сложилась его жизнь, ежели б не оная их измена! Теперь гетманом – Кирилл Разумовский. А кто он? Никто! Нет, придет и его, Мировича, время!

Он слышал о безымянном заключенном в Шлиссельбургской крепости, где рота его Смоленского полка в свою очередь вступала в караул на несколько дней. Молва, передаваемая из уст в уста от ладожских рыбаков, торговок на каналах, что недалеко от Шлиссельбургской крепости, рассказывала о существовании таинственного узника, принца крови. Кое-что Василий давно читал – из того, что писалось в «Ведомостях». Узник сей взволновал Мировича необычайно. Он помнил, каковым путем достался трон двум последним императрицам. Ему думалось – почему же не учинить таковой же переворот для несчастного узника, тем паче, что в жилах оного течет кровь самого Петра Великого? Он, Василий Мирович вызволит настоящего императора из тюрьмы, тем самым обеспечит себе достойную жизнь и сделает благое дело: восстановит справедливость.

Дождавшись удобного момента, когда императрица Екатерина Алексеевна с генералом Петром Ивановичем Паниным и со свитой отправилась в путешествие по Лифляндии, он принялся за задуманное. Несмотря на то, что верный его друг, вместе с ним замышлявший освободить узника и возвести его на трон, случайно погиб, опрометчивый Мирович планов своих не изменил.

Он самолично написал Манифест для нового императора Иоанна Антоновича и ночью пятого июля сумел убедить подчиненных ему унтер-офицеров и солдат обезоружить и арестовать коменданта Шлиссельбургской крепости, Бердникова. Перестреляв стражу, предвкушая удачное завершение своего опасного предприятия, он сумел дойти до дверей, за коими томился Иоанн Антонович. Он не знал, что караульные Чекин и Власьев получили секретный императорский указ не отдавать узника, ежели подобный случай будет иметь место. Когда Мирович сумел проникнуть в камеру, Иоанн Антонович был уже ими убит. Вмиг осознав весь ужас своего положения, Мирович, вдруг обессилев, медленно присел на корточки перед убитым. Безумный взгляд не покидал его лица.

Стояло раннее летнее утро десятого июля. Голова молодого Мировича совершенно поседела. Видя такое положение дела, солдаты, бывшие с ним, арестовали его. Освобожденный комендант Бердников приказал взять его под стражу. Началось следствие.

Императрица Екатерина получила срочное донесение о Мировиче от Никиты Ивановича Панина. Брат графа Никиты Ивановича, Петр Иванович, состоявший в поездке при государыне Екатерине, весьма удивился своему бывшему подчиненному: никак не ожидал от него таковой прыти. Он рассказал о нем все, что знал. Получив сие известие, императрица Екатерина Алексеевна не показала никому своего истинного внутреннего состояния. Она уже побывала в Митаве, где ее торжественно и с искренним радушием встретил благодарный Курляндский герцог, старик Эрнест Бирон. Побывала и в Ямбурге, Нарве и Ревеле, где такожде была принята со всевозможным почитанием. Когда ей донесли о событиях в Шлиссельбурге, ей оставалось посетить намеченные мероприятия в Риге. Самообладание не покинуло императрицу. Екатерина Алексеевна такожде спокойно и внимательно выслушала в Риге доклады, расспросила о Юлии Менгден, фаворитке Анны Леопольдовны, умершей в заточении в крепости неподалеку от города, присутствовала на банкете местного дворянства. Очаровала всех своим вниманием и обращением.

Манифест с заключением верховного суда был зачитан через месяц. Подсудимый, на взгляд Ея Величества Екатерины Алексеевны, держался достойно, по-офицерски, отрицая наличие сообщников, хотя императрица имела сведения, что в оном преступлении были замешаны масоны, паче того, они его и направляли. Наказали всех унтер-офицеров и солдат Смоленского караула. Мировича казнили в сентябре шестьдесят четвертого года, на Васильевском острове, в Обжорном рынке, через отсечение головы, затем сожгли вместе с эшафотом. Пекина и Власьева, повысив в чинах, отправили служить в разные места.

Императрица Екатерина жаловалась Григорию Орлову, что два года царствования обернулись для нее одними потрясениями: Хитрово, Мацеевич, Мирович. Отчего-то во всех сих заговорах фигурировало имя княгини Дашковой как соучастницы. Абсурд! Заговорщики явно приписывали ее участие, дабы добавить себе веса. Однако Екатерина не ведала, что грядущий год сулит ей, императрице Всероссийской, продержавшейся на троне не много ни мало как два года.

* * *

Императрица Екатерина Алексеевна неусыпно следила за событиями по другую сторону границ своего государства. Еще при жизни польского короля Августа Третьего, по совету своего посланника в Польше, фон Кейзерлинга, Екатерина отправила значительную сумму сторонникам России в Польше. Сии деньги должны были немало помочь задуманному ею восшествию Понятовского на польский престол. Когда же саксонский курфюрст, польский король и князь Литовский, Август Третий умер в октябре шестьдесят третьего года, императрица Екатерина, ознакомившись с действительным положением русских в Польше, положила предпринять решительные меры, дабы остановить постоянные гонения русского населения православной веры поляками-католиками. Она указала своему посланнику в Польше позаботиться о правах диссидентов-некатоликов и о постоянно нарушаемых поляками сопредельных с Россией границах.

В Санкт-Петербурге появился блистательный храбрец – князь Николай Васильевич Репнин, токмо вернувшийся с военных баталий. Он принадлежал корпусу графа Захара Чернышева, находясь в чине генерал-майора. От роду было ему двадцать восемь лет. Восхищенная красавцем-генералом, императрица Екатерина возложила на него орден Святой Анны и отправила его, хорошо знающего немецкий язык, полномочным министром к Фридриху Второму. Сие назначение, столь лестное для Репнина, сблизило его с лучшим полководцем того времени. Он имел возможность наблюдать воинские распоряжения Фридриха при некоторых его баталиях, и, стало быть, наблюдать действия нескольких армий в течение двух лет. Познав преимущества и недостатки тех военных действий, он позже умело употребил полученные знания на пользу любезного отечества.

Возжелав сделать своего бывшего фаворита королем Польши, Екатерина назначила князя Николая Репнина полномочным министром в оную страну, с ежегодным жалованьем в двадцать тысяч рублев. Главной целью посольства князя Репнина стало избрание в короли стольника Литовского, графа Станислава-Августа Понятовского. Молодой и бравый Николай Репнин имел крепкий характер, обладал дипломатическими навыками и был образован, посему Екатерина паче полагалась на него, нежели на своего увядающего посла в Варшаве, графа фон Кейзерлинга. Франция силилась поднять горячих и дерзких поляков против России, но напрасно: недремлющий Репнин арестовал вельмож, упорно сопротивлявшихся намерениям его государыни – епископа краковского Каетана Солтыка, графа Ржевуского, киевского воеводы, и отправил их в Россию. Князь Радзивилл и маршал Браницкий сумели спаслись бегством.