Горбун лорда Кромвеля - К. Дж. Сэнсом

Вскоре мне ее отворил бедно одетый молодой человек с растрепанными волосами и бледным лицом с впалыми щеками. Он без всякого участия осведомился о причине моего визита, однако, когда я сказал, что представляю ведомство Кромвеля, неожиданно переменился в лице и яростно замотал головой.

— Мы ничего не сделали, сэр, — начал оправдываться он. — Здесь нет ничего такого, что могло бы вызвать у лорда Кромвеля какой-либо интерес.

— Вас ни в чем не обвиняют. — Я попытался успокоить его мягким голосом. — Мне нужно всего лишь задать вам несколько вопросов, вот и все. Это касается бывшего владельца данного дома. Джона Смитона. Тех, кто окажет мне помощь, ожидает вознаграждение.

Он по-прежнему глядел на меня с подозрением, тем не менее пригласил меня войти.

— Простите, что у нас такой беспорядок, сэр, — забормотал молодой человек. — Но я остался совсем без работы.

Комната, в которую он меня привел, имела чрезвычайно убогий вид. Было понятно, что некогда она служила мастерской, поскольку представляла собой длинное помещение с низкими потолками, каменные стены которого почернели от многолетней сажи. Столярный верстак ныне служил столом. В комнате было холодно, ибо исходящий от нескольких окаменевших угольков огонек давал столько же тепла, сколько и дыма. Кроме верстака, нескольких поломанных стульев и соломенных матрацев, никакой другой мебели не было. Возле огня ютилось трое тощих ребятишек с мамой, которая качала на руках кашляющего младенца. Когда я вошел, они хмуро и безучастно поглядев на меня. Единственным источником света было маленькое окно в дальнем конце комнаты, которое в свое время служило витриной магазина. Внутри царил полумрак. Едва я вошел, как в нос мне ударил едкий запах дыма, смешанного с мочой. Словом, представшая предо мной удручающая картина вмиг наполнила мое сердце щемящей горечью и тоской.

— Давно вы здесь обитаете? — осведомился я у молодого мужчины.

— Восемнадцать месяцев. С того времени, как умер старый владелец. Человек, который купил этот дом позволил нам пожить в этой комнате. В спальных покоях, тех, что находятся наверху, живет другая семья. А сам землевладелец господин Плэсид проживает в Стрэнде.

— Вы знаете, кем был сын старого владельца?

— Да, сэр. Марк Смитон, который согрешил с великой блудницей.

— Насколько я понимаю, этот дом наследники Смитона продали господину Плэсиду. А вы не знаете, кто именно это сделал?

— Наследницей была одна пожилая дама. Когда мы сюда въехали, то вон там лежала куча вещей господина Смитона. Всякая всячина, в том числе одежда, серебряная чаша и меч…

— Меч?

— Да, сэр. Они лежали в одной куче. — Молодой человек указал на угол. — Господин Плэсид сказал, что за ними приедет сестра Смитона и заберет их. Поверьте, мы к ним даже не прикасались. Боялись, что нас могут отсюда выставить вон.

— Мы их не трогали! — воскликнула сидящая у огня молодая женщина; у нее вновь раскашлялся ребенок, и она прижала его к себе. — Тихо, тихо, Страх-Божий.

Я трудом сдерживал внезапно нахлынувшее на меня волнение.

— Вы говорите, одна пожилая дама? И когда она сюда приезжала?

— Несколько недель назад. Она сама из какой-то деревни. Мне показалось, что в Лондоне ей было неуютно. С ней вместе был служитель закона.

— А вы, часом, не помните, как ее зовут? — поспешно спросил я. — Или хотя бы в какой части страны она проживает? Может, место ее обитания называется Скарнси?

Он покачал головой.

— Прошу прощения, сэр. Но я помню только то, что она прибыла из какой-то деревни. Она была невысокого роста, тучная, русоволосая. На вид я бы дал ей больше пятидесяти. Она почти все время молчала. Потом они забрали свои вещи, в том числе меч, и ушли.

— А вы не помните имени того человека, с которым она приезжала?

— Нет, сэр. Помню только, что, когда он вручил ей в руки меч, она посетовала на то, что у нее нет сына, которому она могла бы его передать.

— Что ж, очень хорошо. Мне бы только хотелось, чтобы вы взглянули на меч, который сейчас находится у меня. Нет, не волнуйтесь. Я собираюсь его достать только затем, чтобы показать его вам. Скажите, не этот ли самый меч тогда забрала с собой упомянутая вами дама?

При этих словах я положил орудие убийства на верстак.

Молодой человек стал внимательно его рассматривать, а сидевшая у огня женщина, продолжая качать ребенка, встала и подошла к нам.

— На первый взгляд он точь-в-точь такой, как тот, — прищурившись, сказала она. — Сэр, мы вытаскивали его из ножен только из любопытства. Уверяю вас, мы ничего с ним не делали. Да, конечно, это он.

Узнаю эту золотую рукоять, да и эти значки тоже. Это точно он.

— Мы были уверены, что это дорогая вещь, — добавил мужчина. — Правда же, Элизабет?

Я положил меч в ножны.

— Благодарю вас обоих. Вы оказали мне неоценимую услугу. Мне очень жаль, что у вас болен ребенок.

Я потянулся, чтобы к нему прикоснуться, но женщина, в предупредительном жесте подняв руку, меня остановила:

— Не надо ее гладить, сэр. Ее жизнь висит на волоске. Она не оправится от кашля. У нее горячка. От этой болезни мы уже потеряли одного ребенка. Тихо, тихо, Страх-Божий.

— У нее какое-то странное имя.

— Его дал ей наш викарий. Большой сторонник реформ. Он утверждает, что, если мы будем давать детям такие имена, это поможет нашей жизни в миру. Идите сюда, дети. Станьте прямо.

Трое ребятишек с раздутыми от голода животами и тощими ногами выстроились перед нами в ряд, после чего их отец, поочередно указывая на них пальцем, произнес:

— Усердие, Настойчивость, Покорность.

Я кивнул и сказал:

— Каждый из них заслужил по шесть пенсов. А вам за помощь три шиллинга.

Я отсчитал необходимую сумму денег и передал ее им.

Дети охотно схватили свои монеты, а мать с отцом от неожиданно свалившейся на них удачи не могли вымолвить ни слова в ответ. Потрясенный увиденным зрелищем, я развернулся и поспешно покинул нищенское жилище, после чего взобрался на лошадь и поехал прочь.

Жалкая сцена еще долго преследовала меня, однако сетовать по этому поводу не имело никакого смысла. Поэтому я счел за благо обратить свои мысли к вновь открывшимся в моем деле обстоятельствам. Дама, наследовавшая меч Смитона, та единственная дама, у которой была причина для мести, как выяснилось, была особой довольно пожилого возраста. Но среди обитателей монастыря не было ни единой женщины за пятьдесят, за исключением двух старых прислуг, которые были высокими и худыми, что никак не соответствовало данному молодым человеком описанию. Среди тех, с кем я встречался в Скарнси, под портрет интересующей меня дамы подходила лишь госпожа Стамп. Однако роковой удар меча требовал немалой силы, и вряд ли его могла нанести женщина преклонных лет, да к тому же низкого роста. Тем не менее Синглтон в своих записях утверждал, что, кроме сына, других родственников мужского пола у покойного Джона Смитона не было. Я покачал головой.