Анархопокалипсис - А. Штерн

— «В устах того, кто безразличен к слову…» — хриплым шепотом забубнил ловчий, читая то ли стих, то ли секретное послание военных, — Часть силы той, что без числа… Эй! — так же тихо возмутился он, вглядываясь в обрывающийся на полуслове криво нацарапанный текст, написанный на ломаном французском.

«Можно сказать, меня это, почти что, заинтересовало!» — мысленно выругался Вэнс, сворачивая листок. Он уже собрался вернуть записку на прежнее место, как вдруг осознал, что её содержание могло быть чем-то действительно важным и ценным, раз его оставили в тайнике, о котором, судя по всему, не знали даже местные. Иначе они бы всяко позаботились об уборке, прежде чем пропускать сюда кого-попало.

«Впрочем, почему бы не оставить себе что-то на память?» — иронично вздохнул ловчий, отправляя сверток во внутренний нагрудный карман. По правде говоря, было бы даже занятно иметь возможность вспомнить о чём-то эдаком, если записка не представит никакой ценности для собирателей. В конце концов, о чем-то ещё ему вспоминать не хотелось.

Тихонько провернув ключ, торчащий из замочной скважины, Райан поправил лямки тяжелого рюкзака и неспешно вышел в коридор. Поняв, что здесь стало куда тише вчерашнего, он мрачно огляделся по сторонам. Своеобразные бараки были частично разобраны, а с десяток местных, включая лекаря, толпились в холле, сворачивая шкуры и сваливая в кучу столбы, на которых держались местные «стены». Несмотря на спокойную обстановку в землянке, откуда-то сверху доносились едва различимые отголоски непонятного пения и диких криков. Проводы шли полным ходом. Несмотря ни на что, местные наплевали на осторожность и явно вопили во весь голос, раз даже толстый слой земли не смог полностью заглушить их возгласы во время обряда погребения близких. Всё-таки, не стоило полагаться на ту самую иллюзию защищенности после разноса безумцев, которой бесконечно пичкали окультуренных жителей подконтрольных земель.

— Вы всегда сооружаете преграды из натянутой кожи? — угрюмо поинтересовался наёмник у подпрыгнувшего от неожиданности Марсини.

— Богородица Валерья-Анна! — взвизгнул старик, отшатываясь и хватаясь за подол мятого фартука. — Ну ты чорд! Чего кродещьсо?!

— Я минуты две сюда шел, — безразлично ответил Райан, осматривая наполовину сложенные декорации. — А почему бы вам не найти место с нормальными перегородками?

— А эти-то чим плохи? — удивился мужчина. — Глаза не видят, а руки всё равно делают! Шкура удобна тянуча и в добыче не привередлива. Можно хоть где угодно её притянуть и вуаля! Прям жеж квартира получается! — усмехнулся тот, гордо вскидывая подбородок и сворачивая широкий рулон.

— Значит, скоро их уберут? Можно посмотреть, как у вас тут всё устроено? — сухо поинтересовался наёмник, слегка наклонив голову на бок.

— Аа-а! — лекарь тут же расплылся в широкой улыбке. — «Детеныш», таки! Ну ладушки оладушки… были вкусные, м-да, когда муку находили. — он ненароком отвлекся и громко расхохотался. — А я уж дурак, получается! Так что там? Ты, это, сказаний захотел?

— Что? Да, типа того, — Вэнс только пожал плечами и неловко опустил глаза. — Вообще-то, я имел в виду небольшую экскурсию, но не суть.

Марсин тут же переложил свои дела на занятых перебором тяжелых балок девчат и радостно зашаркал по полу, зазывая долговязого за собой и указывая на различные закоулки племенного жилища.

— Это вот, — он ткнул пальцем в затянутую самой широкой и толстой шкурой «комнату», — это спалочка наша! Двери то тоже из шкуры! — старик гордо распахнул вертикально висящую ширму, демонстрируя развернутые на полу матрасы, накрытые сшитым тряпьем вместо одеял.

— Интересно, — сухо подметил Райан, срываясь на хрип и делая пару глотков из своей фляги. — Вы все спите в одном помещении? Похоже на армию, только дистанция маловата.

— Теснота не страшит, когда все вокруг — свои! — улыбнулся лекарь, который, казалось, был искренне счастлив. Наконец-то ему выпал шанс похвастать достижениями и историей кочевого племени самых обычных воришек.

— Потомки инженеров, значит? — спокойно произнес Райан, разглядывая истлевшее в глубокой яме кострище, над которым нависал чугунный котелок и свисающее с потолка подобие пожарной системы, в виде самых обычных, наполненных водой презервативов, которые уже давно не использовались по «прямому назначению», хотя бы по той причине, что их было не так-то просто найти. А вот хранились они на удивление долго, даже не верится, что такая мелочь могла пережить столько лет, в отличие от бесценного хладагента, который был самой больной темой Бирму́нда.

— Раз вы так изобретательны, почему не пытаетесь как-то этим воспользоваться? Я имею в виду приобретенными навыками.

— Усё, що осталось у моего поколения от «ушедших» — это неведомые сознанию многих чертежи самых диковинных штукенций и конструкций! — важно заявил собеседник. — Меж прочим, именно мы — старогодки — предаем малышне знание пользы и строения большинства подобных штуковин! А уж потом и они детишечек делом займут! Если род свой удержим — удержим и мудрость! Жаль только, нас мало осталось. Всё ж, не все тут и до полувека доживают!

— Ясно, — буркнул парень и молча заковылял к выходу из бункера.

— Эу, ты цэ ещо куды?! — встрепенулся мужичок, выпучив глаза и срываясь следом.

— А, ну да, — Райан поморщился и с неохотой обернулся к встревоженному лекарю, — уборная у вас, случайно, есть? — неуверенно добавил тот, покачивая костылем и стыдливо отводя глаза.

— Ой ты господи! — умилился Марсин, всплеснув в ладоши. — Сразу бы сказал, а то: «покажи», «расскажи», а тут на тебе! Пойдём, это ж сразу поодаль моей лечилки-то! От жеж, нашёл чего соромится! — улыбнулся тот, провожая наёмника к узкому проходу, недалеко от больничной палаты, в конце которого виднелись очертания небольшой арки, прорытой у самой дальней стены.

— Спасибо, — угрюмо буркнул парень и молча удалился по своим делам.

Неспешно вернувшись обратно, Вэнс остановился в паре метров от сидящего на небольшом ящике лекаря, который внимательно перечитывал список необходимых для переезда вещей, нацарапанный углем на небольшой дощечке.

— Чой? — Марсин поднял удивленный взгляд на наёмника.

— Ну, в принципе, я и сам могу осмотреться, — задумчиво ответил Райан, разминая шею и мельком поглядывая на снующих туда-сюда юнцов, которые едва достигли нынешнего «совершеннолетия», но уже неплохо справлялись с написанием каких-то заметок на крепких дощечках, несмотря на явно хромающую грамотность. Каракули лекаря едва дотягивали до уровня 10-ти летнего неуча, которых в рейхе немедленно исключали из срочников, возвращая родителям, что навсегда ставило на семье таких кадров клеймо «недостойных», без повторного права поступления на службу.

— Так ты дейсно посмотреть усё хоч? — глаза престарелого мужчины загорелись, совсем как у мальчишки

— Да.

— А я таки дурак! — расхохотался Марсин, резво подорвавшись с места и тут же скривился, хватаясь за тянущую бочину. — Ну ходим тоди!