Прекрасный принц - Джулия Гарвуд

Хантер прошел половину просеки и только потом остановился. Он обдумывал ситуацию не меньше пяти минут.

Лукас как раз готовился рубить дрова. Он снял рубаху и собирался положить ее в фургон, когда Хантер, как ошпаренный, выскочил из дома. Лукас слышал, как приятель бормочет что-то себе под нос, а когда Хантер остановился и стоял несколько минут неподвижно, он совершенно точно понял, что происходит.

Мимо пробежала Джорджи. Лукас поймал и поднял ее.

– Не трогай сейчас Хантера, – прошептал он дочке тихо, чтобы друг случайно не услышал.

Потом мимо торопливо прошел Дэниел. Лукас схватил его и прижал к себе.

– Оставь Хантера в покое, – велел он сыну.

– А что он делает? – поинтересовался Дэниел. Лукас улыбнулся.

– Борется. Того и гляди поймет, что все неизбежно. – Он не спускал глаз с Хантера. – Почему бы вам обоим не сходить и не посмотреть, что там мама делает?

Он поставил Джорджи на землю, Дэниел взял ее за руку и отвел обратно в дом. Наконец Хантер на что-то решился. Он повернулся и подошел к Лукасу.

– Я еще ненадолго останусь, – заявил он.

– Я буду очень благодарен тебе за помощь.

Хантер кивнул. Он обрадовался, что приятель не спрашивает его, почему он вдруг передумал. И быстро заговорил о другом:

– Ты в самом деле считаешь, что Колдер может объявиться здесь на днях?

– Если он думает, что его золото у меня, то да.

– Может, его поймают, когда он доедет до Су-Сити.

– Вполне может быть, – согласился Лукас.

– Виктории нельзя отправляться в путь, пока не родится ребенок. Она с трудом перенесла наше путешествие сюда. Ей надо передохнуть.

– Ты предлагаешь, чтобы мы остались здесь на какое-то время?

– Просто не вижу другого выхода, – отвечал Хантер.

Конечно, Лукас думал о Виктории, но его больше волновали его жена и дети. Эти места не для них. Он бы с ходу мог назвать по крайней мере десять причин, почему здесь небезопасно. Кто-нибудь из них может в любую минуту наступить на змею, утонуть в ручье или попасть в лапы медведя. И этот список можно продолжать бесконечно.

Но все же Хантер прав. Им надо остаться до рождения ребенка.

Хантер отправился в город, чтобы подкупить материала для ремонта лестницы.

За ужином Лукас сообщил Тэйлор, что Хантер согласился остаться до рождения ребенка. Когда Виктория услышала эту новость, она разрыдалась. Вскочила, извинилась и убежала к себе в спальню.

– Что это с ней? – спросил Дэниел Дэвид.

– Это она от счастья, – объяснила Тэйлор.

Лукас покачал головой. Реакция Виктории показалась ему чертовски странной. Он снова переключился на жену. Она сегодня была необыкновенно хороша со своими струящимися по спине волосами и порозовевшим от хлопот у плиты лицом. Ему подумалось, что он готов с радостью любоваться ею всю ночь.

Но она не обращала на него никакого внимания. Джорджи нарочно положила печенье в тарелку Элли прямо на кусок соленой свинины, что вызвало мгновенный и бурный скандал, и Тэйлор пыталась одновременно утешать одну дочку и совестить другую.

Когда Элли сделала маленькую паузу, чтобы набрать воздуха, Лукас преподнес вторую новость:

– Мы побудем здесь, пока Виктория не родит. А тогда уедем.

Тзйлор подарил ему лучезарную улыбку. Но он сразу напомнил ей, что это всего-навсего их временное жилище:

– Пожалуйста, не считай, что я передумал. Здесь мы детей воспитывать не будем.

– Нет, конечно, нет, – ответила она.

Он вел себя так, словно не слышал, что она согласилась с ним.

– Здесь совсем небезопасно для них и для тебя. Ты для таких примитивных условий слишком хрупкая. Осенью мы переезжаем в город.

– Но ведь ты не выносишь города.

– Ничего, привыкну.

Она сдерживалась, но с большим трудом.

– У тебя уже есть какой-нибудь город на примете?

– Мы вернемся на восток.

Она ждала разъяснений. Но через минуту-другую поняла, что муж не скажет больше ни слова о своих дальнейших планах относительно семьи.

– Я вовсе не хрупкая, Лукас. Но он не хотел ее слушать.

– Осенью мы уедем отсюда. Даже не думай устраиваться здесь навсегда.

Она заверила его, что не станет этого делать.

И на следующее утро повесила на окна занавески, белые, в желтую клеточку. Она сказала Лукасу, что это лишь для того, чтобы не заглядывали с улицы, но это было смешно, если учесть, что живут они в глуши. Да, она понимает, что они уедут. Конечно, понимает. Он сам сказал ей об этом не меньше сотни раз. Но ведь это не значит, что все это время они должны прожить на тюках.

Вечером он заметил на столе скатерть. И посуду, выставленную на полках аккуратными рядами. Их кровать была застлана новым покрывалом, а на камине стояла ваза с полевыми цветами. И жилище все больше и больше начинало походить на дом.

Ролли позволил им купить у Фрэнка кресло-качалку с тем условием, что сможет брать его взаймы в воскресенье вечером для чтения газеты. Тэйлор с радостью согласилась. Но Фрэнку казалось, что у Ролли нет никаких оснований ставить Тэйлор какие-нибудь условия. То, что он своими руками сделал это кресло, не значит, что он может брать его, когда ему захочется. Он, в конце концов, сам и продал его Фрэнку, если помнит.

Громиле не нравилось, когда ему говорили, что можно, а что нельзя делать. Он схватил Фрэнка за ворот, собираясь встряхнуть его как следует, но тут вмешалась Тэйлор:

– Так это вы сделали эту замечательную качалку, Ролли?

Восторг в ее голосе заставил его забыть обо всем остальном. Кресло показалось ей прекрасным. Он сам совершенно отчетливо услышал ее похвалу! Ролли даже забыл, что держит Фрэнка за грудки. Он кивнул в ответ и пробормотал: «Ну и что: того?», чтобы она не подумала, что он польщен или хвастается своей работой.

Тэйлор села в качалку и провела пальцами по полированному дереву. Ролли повернулся, чтобы видеть ее. Он все еще не выпускал Фрэнка и таскал его за собой, как Элли свою тряпичную куклу.

– Оно крепкое. – Голос его звучал уже не так сердито.

– Оно просто великолепное. По-моему, во всей Англии я ни разу не встречала столь мастерски выполненной вещи, – заявила Тэйлор, явно преувеличивая. – Вы замечательный мастер, Ролли.

Громила уронил Фрэнка и поспешил к Тэйлор.

– Ни одного гвоздя, – с гордостью заявил он. – Я сработал честно – без единого гвоздя.

Он заставил Тэйлор встать с кресла, сам поднял и перевернул его, чтобы она смогла лучше рассмотреть и оценить конструкцию.