Север и Юг. Великая сага. Книга 1 - Джон Джейкс

Бретт смотрела, как Билли замедляет шаг, подходя к полосатому зонту. К несчастью, она сама хорошо знала ответ на все свои горькие вопросы. Билли не замечал ее из-за Эштон.

Эштон вертела мальчишками как хотела. Ради нежного трепета ее ресниц любой парень был готов на что угодно. Она никогда не спорила с ними, всегда со всем соглашалась, а если хотела чего-нибудь добиться, умела подольститься к ним ласковой кошечкой, и они с радостью бежали исполнять любой ее каприз, даже не догадываясь, что ими манипулируют.

К тому же Эштон обладала еще одним бесспорным преимуществом – она была старше, и она уже была женщиной.

Злясь на Билли, но еще больше на себя, Бретт развернулась и зашагала по пляжу в другую сторону. На ходу она подняла руку и прижала ладонь к своей ненавистной плоской груди. Прижала крепко, до боли.

Ах, Билли, Билли, думала девочка. Ты никогда не поймешь, какая я на самом деле. И как сильно я тебя люблю.

* * *

Эштон проснулась, когда Билли еще разговаривал с ее сестрой. Она знала, что Бретт влюблена в него без памяти, но никогда не видела, чтобы их маленькая девочка вот так, с глазу на глаз, разговаривала с ним, да еще столь откровенно выражала свои чувства. Даже издали было видно умоляющее выражение ее лица.

Все-таки она безнадежная дуреха, подумала Эштон. Не имеет никакого понятия об истинном значении слова «любовь». Сама Эштон уже познала запретный плод, причем трижды. И уж конечно, не с этим слизняком Хантуном.

Первый раз было страшно, во второй – уже меньше. Никакого удовольствия от своего партнера – юноши из семьи Смит, примерно ее ровесника и такого же новичка в любовной науке, – ни в первый, ни во второй раз она не испытала. И дело было не в отсутствии опыта – просто страх и любопытство мешали ей избавиться от скованности.

Она нисколько не сомневалась, что виновником ее первой неудачи была неискушенность мальчика. Каждый раз, когда девушки ее круга, которые были лишь ненамного старше, с томными вздохами секретничали о своих амурных делах, их недвусмысленные намеки явно ей говорили о том, что занятие любовью может доставлять какое-то невыразимое наслаждение. Ее третий опыт подтвердил, что они были правы, и открыл для нее целый мир новых чувств.

Случилось это в Чарльстоне в один пасмурный дождливый день. Когда закончилась гроза и уже начали сгущаться сумерки, Эштон решила прогуляться и незаметно выскользнула из дому. Прохожих было немного.

Этого человека она встретила на улице. Он оказался моряком, разговаривал довольно грубо и был старше ее на добрых пятнадцать лет. Они немного погуляли. Потом с огромным предвкушением и с неменьшим трепетом Эштон согласилась пойти с ним в какую-то обшарпанную гостиницу у реки. Она прекрасно понимала, что ее могут узнать в любую минуту и это маленькое приключение погубит ее навсегда. Но возбуждение, охватившее ее, было так велико, что о возвращении назад не могло быть и речи.

В квартале от гостиницы снова пошел дождь, промочив ее чепчик. Эштон остановилась, чтобы снять его, и посмотрела на свое отражение в окне грязной лавчонки.

Среди самого разного хлама, выставленного в витрине, она заметила позолоченный медальон с цепочкой. Моряк уже проявлял нетерпение, и Эштон вдруг пришло в голову проверить, насколько оно сильно. Она показала на медальон и мило намекнула, что эта безделушка может стать платой за ее услуги. Моряк без колебаний зашел в лавку. Так Эштон открыла для себя силу сексуального аппетита, способного заставить мужчину сделать многое.

Получив такой ценный урок, она доставила себе еще одно удовольствие, раздеваясь перед моряком в его гадком гостиничном номере. Ей совсем не было страшно, – напротив, она даже задрожала от нетерпения, когда он расстегнул штаны и предъявил свое сокровище. Оно оказалось настолько громадным, что Эштон потрясенно застыла, но уже скоро, под стоны и ругательства, она наконец познала острейшее наслаждение, которое к тому же повторилось не раз и не два.

Она ждала чего угодно, но только не такого. То, что случилось с ней в этой гостинице, не только имело огромную практическую пользу, но и открыло для нее источник неведомых прежде удовольствий. Да, два бесценных урока за один вечер – это было намного больше, чем она ожидала. Медальон она вскоре выбросила, но счастье не покидало ее еще много дней.

Вот почему она жалела свою тощую наивную сестренку. Однако сейчас к жалости совершенно неожиданно прибавилась еще и ревность. Да, Эштон ревновала Бретт к Билли Хазарду, хотя ей не было до него никакого дела. Просто любой молодой человек, который знакомился с ней, должен был обожать только ее одну, и никого больше. Даже если она не считала Бретт серьезной соперницей, соперничество любого рода было для нее неприемлемо, тем более соперничество с собственной сестрой. Поэтому, когда Билли затопал по берегу, пиная песок во все стороны, Эштон насторожилась и одарила его сладчайшей из своих улыбок.

Через секунду после того, как она окликнула его и призывно махнула рукой, он уже стоял рядом с ней на коленях.

– Я думал, ты отдыхаешь, – сказал Билли.

– Слишком долго отдыхать скучно. У нас почти не было возможности как следует познакомиться. Не хочешь немного поболтать?

– Да, конечно. Само собой!

Такая готовность позабавила ее. Она даже сочла Билли довольно симпатичным – он был похож на эдакого крепкого молодого бычка. Возможно, она могла бы пойти немного дальше, чем просто отвадить его от Бретт.

* * *

– Я заметил, вы с кузиной Эштон вчера вечером опять гуляли, – сказал Чарльз, когда неделю спустя они снова катались на ялике. – В сторону Бич-роуд. Вот только никак в толк не возьму, что же такого завлекательного ты там нашел? Разве что отсутствие людских обиталищ?

– Обиталищ! – рассмеялся Билли. – Слово-то какое заковыристое.

Чарльз перегнулся через борт и опустил руку в воду.

– Еще в прошлом году я такого и не слышал. Но нельзя быть неучем, если хочешь попасть в Академию. – Он усмехнулся. – Ловко ты тему сменил, молодец. А насчет Эштон я тебе так скажу. Едва ли она сможет когда-нибудь полюбить янки.

Они повернули на другой галс, когда над морем где-то вдалеке из черной грозовой тучи сверкнула молния. После случайно оброненного замечания Чарльза их разговор постепенно перешел на тему, которую сейчас обсуждали все. Вначале они говорили вполне благодушно, но уже скоро спор стал жарким, и каждый отстаивал свое мнение со всем пылом юности.

– Суть в том, – заявил Чарльз, – что права штата – превыше всего.

– Выше прав Союза?

– Безусловно. Союз штатов создан по согласию отдельных штатов. Любой штат может отказаться от этого согласия, когда пожелает.

– Нет, Чарльз, это юридический договор! А в любом договоре должна быть особая часть…

– Особый пункт.

– Ладно, пункт. Должен быть пункт, описывающий способ его аннулирования…

– Ну и кто теперь произносит заковыристые слова?