Вмешательство мисс Сильвер. Когда часы пробьют двенадцать - Патриция Вентворт

— Тетя Грейс!

Негромко и твердо Грейс Парадайн сказала:

— Место, которое принадлежит мне теперь, я создала своими руками. — Она заглянула в глаза Филиды. — Тебе никто не говорил, что я — приемный ребенок?

Филида откровенно испугалась.

— Не может быть!

— Наверное, большинство просто забыли, ведь прошло столько лет. Мать Джеймса потеряла новорожденную девочку, и они удочерили меня. Не сомневаюсь, она меня очень любила, но умерла, когда мне не исполнилось и пяти. От остальных я видела много добра, но никому не была дочерью. И тогда я постаралась обрести свой дом. Когда я обручилась, то решила, что мечта сбылась. Наверное, ты знаешь, что мы с Робертом Моффетом собирались пожениться?

— Да.

— За месяц до свадьбы я услышала от кого-то, что у него девушка в Берстеде. Он и не отрицал — только сказал, что между ними все кончено. Джеймс и его отец хотели, чтобы я вышла за Моффета, они не понимали, отчего я придаю той связи такое большое значение. Фил, милая моя, я рассказываю не для того, чтобы расстроить тебя, просто хочу объяснить, что я почувствовала, когда узнала про Элиота Рэя.

Филида тихо ответила:

— Да, я понимаю. Но ничего похожего…

— Правда? А мне так не кажется. Моя жизнь была разбита, и никто не спешил ее облегчить, как я облегчала твою жизнь, никто не стремился окружить меня любовью и лаской. Прошли десять ужасных пустых лет. А потом появилась ты. Все началось сначала. Как будто я родилась заново. Нельзя расстаться с частичкой жизни, не приблизившись немного к смерти. Вот почему я хранила твою одежду и фотографии. Я не могла ни с чем расстаться, не утратив частичку себя. И вдруг появился Элиот…

Лишь когда Грейс Парадайн произнесла имя Элиота, Филида почувствовала, что больше не выдержит. Она была кротка, но не глупа. Страдания и боль тети Грейс обратились в оружие против Элиота. Неразделенные чувства порой становятся невыносимыми. Филида просто не могла дольше оставаться рядом с Грейс Парадайн, чувствовать давление ее руки. Но отстраниться немедленно — нет, так она не могла.

Грейс Парадайн замолчала, как будто споткнувшись об имя Элиота. Но тут же продолжила:

— Он пришел… его пригласил Джеймс. Не будь я в отъезде, он никогда не ранил бы твое сердце, уж я об этом позаботилась бы. Но когда я вернулась, было уже поздно, вы обручились. Джеймс всегда поддерживал Элиота — этого я так и не простила брату. Элиот мне не нравился, я ему не доверяла, но ничего не могла предъявить. Я потребовала продлить срок помолвки. Джеймс снова принял его сторону. А потом, когда вы поженились, я получила письмо Агнесс Крэнстон. Я не в состоянии выразить, как было ужасно узнать правду — слишком поздно.

Рука на плече Филиды похолодела. Она чувствовала ее, тяжелую и холодную, сквозь платье. Невзирая на жалость к Грейс, она поняла, что больше не вытерпит. Филида отступила, и рука упала. Лицо Грейс Парадайн медленно окрасилось тусклым румянцем.

Филида заговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал:

— Пожалуйста, тетя Грейс… я пришла, чтобы кое-что сказать. Позвольте мне закончить. Нет смысла перебирать произошедшие события. Мы нехорошо начали, но собираемся попробовать еще раз. То есть мы с Элиотом собираемся. Не хотите ли и вы? Почему бы не начать сначала? Нет ничего плохого в том, чтобы выйти замуж и обзавестись собственным домом. Моя родная мать была бы счастлива…

Она не могла сказать ничего более страшного. Давняя ревность вырвалась из-под спуда и вспыхнула. Филида увидела лицо, какого никогда не видела раньше, — самообладание сменилось яростью, губы беззвучно произносили слова, долетавшие до нее тихим страшным шепотом. Филида едва сознавала, где находится. Она перепугалась и дрожала.

Когда Грейс Парадайн крикнула: «Уйди!», Филида выбежала из комнаты, думая лишь о том, чтобы наконец скрыться от бури, которую вызвала сама.

Внизу, в кабинете, Фрэнк Амброз устало произнес:

— Да, да, я вернулся сюда. И охотно расскажу — наверное, так или иначе об этом стало бы известно.

Он сел туда, где раньше сидел Марк Парадайн, — в кресло, придвинутое к торцу письменного стола. Мисс Сильвер смотрела на Фрэнка Амброза, продолжая спокойно вязать. Инспектор Вайнер, склонившись над промокательной бумагой, делал пометки. На противоположном конце стола, хмурясь, сидел полковник Босток. Хотелось бы ему никогда не видеть всю эту публику. Чертовски неловкая ситуация, чертовски неприятное дело.

Мисс Сильвер тихо сказала:

— Думаю, да, мистер Амброз.

Фрэнк Амброз расправил плечи. Он выглядел как человек, которого уже мало что интересует в жизни. Лишь усилием ему удавалось держаться прямо. Большое бесстрастное лицо одрябло от усталости, светлая кожа казалась серой. Он кивнул:

— Ей-богу, все очень просто, но из-за смерти отчима самые простые и естественные события, которые происходят в семье, кажутся подозрительными. Я могу рассказать, что случилось, но не могу сделать так, чтобы вы поверили. Мои слова ничем не подтверждаются. Это лишь слова, без всяких доказательств. Я вернулся, поскольку очень разволновался и встревожился из-за того, что отчим сказал за ужином. Чем больше я раздумывал о его обвинении, тем сильнее убеждался, что нельзя оставить все как есть. Я решил вернуться и поговорить со стариком. Спросите кого-нибудь, кто знал нас обоих, и вам скажут, что мы были очень близки. Отчасти он обращался со мной как с сыном, отчасти как с другом. Он не отказался бы побеседовать. Поэтому я вернулся. У отчима был властный, язвительный характер. Я не хотел, чтобы какой-либо его поступок стал причиной долговременного раскола в семье.

— Как мистер Парадайн воспринял ваш приход? — спросил полковник Босток.

Фрэнк Амброз помолчал, прежде чем ответить:

— Мы поговорили. Я провел в кабинете минут двадцать, потом ушел.

Вайнер поднял глаза и спросил:

— Он сказал, что пропали чертежи мистера Рэя?

Выдержав паузу, Фрэнк Амброз ответил:

— Да.

— Он сказал вам, кто их взял?

— Боюсь, я не могу ответить.

— Конечно, вы имеете право не отвечать на вопросы сейчас, но их зададут в другом месте, когда вы принесете присягу.

— Понимаю. Но в настоящий момент вряд ли могу сообщить больше.

Когда за Амброзом закрылась дверь, мисс Сильвер бросила:

— Ну надо же!

Полковник Босток громко высморкался.

— Он что-то знает. Как по-вашему?

Вайнер отвлекся от записей.

— Сомневаться не приходится.

— Он выглядит так, будто неделю не спал. Кстати… — Босток повернулся к мисс Сильвер, — миссис Амброз… как ее, Ирен… действительно ни при чем. И слава Богу. Молодая женщина и убийство — неприятное сочетание. Да уж. Вайнер объяснит.