Избранные письма. 1854–1891 - Константин Николаевич Леонтьев

страстность и свои как политические, так и всякие другие расчеты, но у них все было крупно и до мелких и подлых придирок никогда не доходило. Без них нравственный уровень охранительных газет («Гражданин», «Московские ведомости», «Русское дело») немедленно и ужасно понизился. Я говорю «нравственный уровень», потому что со стороны умственной, государственной, литературной – все они ведутся не только недурно, но и в некоторых отношениях даже очень хорошо, дельно. <…>

Лассаля1 (хоть что-нибудь, в чем виден основной дух его) и Луи Блана2 мне очень бы нужно иметь для одной большой работы, которая – будет ли окончена или нет, – но я надеюсь, что если она останется после меня и неоконченною, то будет иметь ценность. Задача ее ясна из заглавия: «Средний европеец как идеал и как орудие всемирного разрушения». Без помощи социалистов как об этом говорить? Я того мнения, что социализм в XX и XXI веке начнет на почве государственно-экономической играть ту роль, которую играло христианство на почве религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать[84].

Теперь социализм еще находится в периоде мучеников и первых общин, там и сям разбросанных. Найдется и для него свой Константин3 (очень может быть, и даже всего вероятнее, что этого экономического Константина будут звать Александр, Николай, Георгий, то есть ни в каком случае не Людовик, не Наполеон, не Вильгельм, не Франциск, не Джемс, не Георг…). То, что теперь – крайняя революция, станет тогда охранением, орудием строгого принуждения, дисциплиной, отчасти даже и рабством.

Местами я указывал на это в «Сборнике» моем. Социализм есть феодализм будущего.

Указывал, но хочу доказать, что в сущности либерализм есть, несомненно, разрушение, а социализм может стать и созиданием. Но это купится ценой долгой приостановки того безумного движения, которое охватило теперь (с XVIII века) разрушаемый эгалитарною свободой старый мир.

Иначе (если социализм не будет в силах создать попеременным путем – и крови, и мирных реформ – новое неравенство прав и новую разнородность развития, другими словами, если он не может положить предел распространению Перипандопуло4, Троянских, Сади-Карно, Базилио5 и т. д.), иначе близится конец всему… Однородное буржуазное человечество, дошедшее до того именно, чего в 40-х годах имел слабость желать Прудон6, т. е. дошедшее путем всеобщей, всемировой, однородной цивилизации до такого же однообразия, в котором находятся дикие племена, – такое человечество или задохнется от рациональной тоски и начнет принимать искусственные меры к вымиранию (например, стоит только приучить всех женщин перед совокуплением впрыскивать известные жидкости, и они все перестанут рожать; это очень легко, нужно только, чтобы к этой мысли люди привыкли, как привыкли они теперь ко многому, что 200 лет тому назад показалось бы или ужасным, или несбыточным); или начнутся последние междуусобия, предсказанные Евангелием (я лично в это верю); или от неосторожного и смелого обращения с химией и физикой люди, увлеченные оргией изобретений и открытий, сделают наконец такую исполинскую физическую ошибку, что и «воздух, как свиток, совьется», и «сами они начнут гибнуть тысячами». С моей стороны прибавлю, если цель всей истории не что иное, как Троянский или даже и Ястребов1, не говоря уже о Вирхове и Сади-Карно, то я и грехом не считаю от всей души желать, чтобы они, средние всеевропейцы будущего, полетели вверх тормашками в какую-нибудь цивилизацией же ископанную бездну! Туда этой мерзости, этому «пиджаку» и дорога! Заметьте, кстати: Луи Блан в одной из речей своих (по свидетельству русских журналов) говорит, что «торжествующий социализм должен будет непременно запретить большую часть машин». А Герберт Спенсер, либерал, стращает: «социализм есть ужасное порабощение общинам и деспотическому государству!» Вот и та остановка подвижности, посредством которой социализм может задержать (но не навсегда устранить) приближение неминуемого все-таки «светопреставления». Вот о чем я пишу. И если буду жив и окончу, то как бы не пришлось и мне это за границей печатать. Это было бы оригинально, не правда ли?.. Только едва ли придется; здесь я все толстею в теле и все слабею. Ожирение сердца, должно быть, а это опасно и можно вдруг умереть… Да это, положим, и не беда теперь. <…>

Впервые опубликовано в журнале: «Русское обозрение». 1897, май. С. 398–402.

1 Фердинанд Лассаль (1825–1864) – немецкий юрист, экономист и политический деятель социалистического толка. Сотрудник «Новой рейнской газеты» К. Маркса и Ф. Энгельса. Деятельно участвовал в революции 1848 г. Один из вождей Демократической партии. Президент Всеобщего немецкого рабочего союза. Из-за любовной истории убит на дуэли.

2 Луи Блан (1811–1882) – французский социалист и политический деятель. Участвовал в революции 1848 г., после поражения которой бежал в Англию. К Парижской Коммуне 1871 г. относился отрицательно.

3 …свой Константин… – Имеется в виду римский император Константин I (ок. 285–338), разрешивший законом свободное исповедание христианства, хотя официальной религией при нем оставалось язычество. Сам Константин крестился незадолго до смерти.

4 Перипандопуло — неустановленное лицо.

5 Базилио — возможно, Леонтьев пишет о Константине Михайловиче Базили (1809–1884), дипломате и писателе, по происхождению албанском греке. К. М. Базили служил русским консулом в Сирии и Палестине, а также в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. Его литературные труды посвящены Ближнему Востоку.

6 Пьер Жозеф Прудон (1809–1865) – французский экономист и политический деятель. Самоучка, сын крестьянина. Автор трудов по теории собственности и политических систем.

7 Иван Степанович Ястребов (1839–1894) – писатель. Занимал консульские должности в Греции, в том числе в Салониках. Писал корреспонденции с Востока для журналов «Православное обозрение» и «Известия С.-Петербургского славянского благотворительного общества».

196. А. А. Александрову

17 марта 1889 г., Оптина Пустынь

<…> Вл<адимир> Серг<еевич> Соловьев жестоко «предает» меня своим молчанием! Видите, как даже у высоконравственных людей мораль естественная несовершенна! А если бы он, при своей сердечной любви ко мне и при значительном умственном нашем совпадении в частностях, считал грехом свое молчание, то уж с его изобретательностью как не найти, где отозваться о брошюре1, которую он, по словам Кристи, на словах превозносит! Если в «Вестник Европы» нельзя, потому что там надо меня безусловно порицать, то в «Русской мысли» можно бы ему легко найти modus vivendi![85]

Именно – fatum[86], как Вы писали! <…>

Впервые опубликовано в кн.: Памяти К. Н. Леонтьева. СПб., 1911. С. 64–65.

1 …о брошюре… – Речь идет о брошюре «Национальная политика как орудие всемирной революции» (М., 1889).

197. И. И. Фуделю

15 апреля 1889 г., Оптина Пустынь

Благодарю всем сердцем аккуратных