Топ-модель - Кэтрин Коултер

— Ничего страшного, мы наверстаем свое в течение следующих пятидесяти лет.

— Молодец, так держать.

Шейле понравился этот ответ, и она пристально посмотрела на Барри:

— Вы любите джаз, сержант?

— Как вам сказать, мадам, — пролепетал он, бросив на нее восхищенный взгляд. Она действительно была обворожительна в длинном платье из изумрудного шелка. — Когда-то я довольно посредственно играл на трубе. Да, джаз — это прекрасная вещь. Кстати, в настоящее время я почти каждый вечер слушаю Гарри Деллиоса. Он просто…

— Атланта! Боже милостивый, какое чудесное совпадение, не правда ли, Инок?

Тот вымученно простонал:

— Это мой кузен, сержант. Но будь начеку: если ты проведешь с моей мамашей слишком много времени, то станешь таким же тощим, как и я.

— Возможно, это не так уж и плохо для меня, — возразил Барри, окинув взглядом свой изрядно вывалившийся из-под ремня живот. — Потом он повернулся к Тэйлору, который в это время с умилением смотрел на уснувшую жену: — Мне нужно еще кое о чем поговорить с тобой, когда закончится это веселье.

Оно закончилось через пятнадцать минут. Барри Кинсли попросил Гэйл Верт пройти с ним и с Тэйлором в приемный покой. Как только они закрыли за собой дверь, он тут же начал без всяких предисловий:

— Тэйлор рассказал мне об этом парне, докторе Граске, том самом профессоре, который так настырно преследовал Линдсей и домогался ее в течение долгого времени.

— Гэйл, как ты думаешь, — тут же вмешался в разговор Тэйлор, — он действительно настолько свихнулся, что может мстить Линдсей?

Та медленно прошлась по просторной комнате, размышляя над его вопросом. Затем она решительна кивнула:

— Да. Это полный кретин. По словам Линдсей, он просто помешан на проблеме подавленной и вытесненной в подсознание детской сексуальности и на всей остальной фрейдистской чепухе.

— Согласен, — подтвердил Тэйлор. — В любом случае к нему следует присмотреться. Я уже пробовал однажды выследить его, но потом оставил это дело. Мне сказали, что завтра он должен быть в университете. Я хочу еще раз поговорить с ним.

— Я пойду с тобой, — решительно заявил Барри. — И не надо смотреть на меня так, словно я хочу испортить тебе веселый денек. Я просто не хочу, чтобы ты схватил его за галстук и стал бить лбом об стенку, если окажется, что он действительно имеет к этому хоть малейшее отношение и начнет признаваться во всем.

— А какие-нибудь другие соображения у вас есть на этот счет, мисс Верт?

— Нет. Линдсей держит все свои мысли при себе, Тэйлор, в особенности после 1983 года. Ну, ты же знаешь, после Парижа.

— И никаких мужчин? — поинтересовался Барри. — У нее никого не было до Тэйлора?

— Нет. Она не подпускала их к себе ближе чем на десять футов. Тэйлор был первым мужчиной, которому она улыбнулась, не говоря уже обо всем остальном. Я до сих пор не могу поверить, что именно так все и было. — Она благодарно сжала руку Тэйлора. — Спасибо тебе. Линдсей — изумительная женщина и прекрасный человек. Я всегда очень переживала, что у нее не сложится жизнь.

— С этим парнем она будет счастлива как никогда, мисс Верт, — успокоил ее Инок.

— Да, я сама вижу это. У него доброе сердце и чуткая душа.

— Мы уже закончили проверку всех членов семьи, — поделился своими соображениями Барри, когда Гэйл вышла из комнаты приема посетителей. — Никаких больших сюрпризов мы там не обнаружили. Все именно так, как мы и предполагали. Ее отец столкнулся со значительными финансовыми проблемами. Судья он, конечно, первоклассный, но как предприниматель и бизнесмен — полное ничтожество. Его жена вышла за него замуж исключительно из-за денег и сейчас пребывает в жутком расстройстве из-за того, что все наследство досталось не ее мужу, а падчерице. Говорят также, что она уже давно балуется алкоголем. Что же касается старшей дочери, то она сделала сногсшибательную карьеру в качестве модели, но все же тратит больше денег, чем зарабатывает, и вообще живет не по средствам и не на свои собственные сбережения, так сказать. Ее муж, этот итальянский князь, мерзавец и подонок, с нетерпением дожидается, когда унаследует все семейное состояние, так как дела у него тоже оставляют желать лучшего. Сидни отсылает ему в Италию значительную часть своих доходов, чтобы хоть как-то поддержать на плаву их семейный бизнес. Несмотря на все свои ошибки и заблуждения, она не оставляет семью на произвол судьбы.

— У нее там есть еще дочь.

— Да, маленькая очаровательная княжна, весьма, кстати, испорченная и избалованная, если верить лейтенанту из Милана, который доложил мне об этом. Она постоянно закатывает им публичные скандалы и бьется в истерике по каждому поводу. Поэтому, Тэйлор, вполне возможно, что кто-то из этой семейки или даже несколько человек хотели бы убрать Линдсей с целью получения ее наследства. Господи Иисусе, почти всегда в подобных случаях все дело так или иначе сводится к деньгам! Слишком много совпадений для обычной случайности, мой друг, слишком много. Но чтобы убить ее? Не знаю. Голова кругом идет.

— Ну, поскольку мы теперь женаты, то этот вопрос становится чисто схоластическим. Даже если кто-либо из них стоит за этим покушением, то второй попытки быть уже не должно. В случае ее смерти они не получат ни цента.

— А кто сообщит им, что их птица удачи улетела в другое гнездо?

Все произошло так быстро, что у Линдсей не было времени осознать всю значимость происшедшего. Она была вялой от продолжительного сна, а на душе было так спокойно, что не хотелось ни о чем думать. Боль уже давно прошла, но в горле все еще ощущалась неприятная сухость. С момента операции прошло уже шесть дней, и ей хотелось каждый Божий день делать зарубки на кровати, чтобы точно знать, когда все это кончится.

И вот сейчас она уже замужем.

Она улыбнулась, но почти в то же мгновение ее улыбка исчезла. Где-то неподалеку послышался чей-то голос, мягкий, вкрадчивый и очень знакомый. Знакомый до ужаса, до боли в суставах. Ей даже показалось поначалу, что это слуховая галлюцинация, что этот голос донесся до нее из далекого и кошмарного прошлого, но стоит лишь открыть глаза — и все немедленно исчезнет. Нет, это не сон и не галлюцинация, к сожалению.

— Моя маленькая Линдсей. Бедняжка. Я не знаю, так ли ты прекрасна сейчас, как тогда. Конечно, ты заметно постарела, и твое лицо… Ах, какая жалость! Сидни сказала, что оно превратилось в лепешку. Только кровь и раздробленные кости. Но все это сейчас не так уж и важно, не правда ли?

Черт возьми, где же Мисси? И почему этот молоденький офицер, который сидит у двери и должен охранять ее, пропустил сюда этого ублюдка?

Она открыла глаза и увидела, что Мисси преспокойненько стоит на пороге и радостно улыбается из-за спины князя. А позади нее стоит офицер и все свое внимание сосредоточил не на ней, а на округлых бедрах Мисси.

— Твой зять просто хотел посмотреть на тебя одну минутку, — доброжелательно пролепетала Мисси и еще больше просияла, думая, что доставляет своей подопечной большое удовольствие. А когда князь повернулся на ее голос, она чуть не растаяла от радости и желания угодить.