Контакты особого рода - Василий Головачев

— Отдохни, мозги загонишь. Тебе вообще надо отвлечься, сменить обстановку, погулять, поговорить с природой. Может, махнем на Марс, пройдем по старому маршруту?

Кузьма отрицательно мотнул головой.

— Я бы не против, но нет времени, ты же знаешь. Стоит мне подумать об отдыхе, как я начинаю видеть перед собой укоряющие глаза мадам Синь, и внутри все холодеет.

— Ты ее так боишься?

— Не боюсь, но она в меня поверила, а я дал слово… Короче, не могу я все бросить и признаться в бессилии. Решение существует, я точно знаю, но не вижу.

— Тогда, может быть, посетим хиларит? В Исфахане, правда, их нет, мы придерживаемся традиций, но найти башню удовольствий нетрудно.

— Нет, — буркнул Кузьма, вставая и направляясь в ванную комнату. — Искупаюсь, попью кофейку и за… — Он вдруг остановился, лицо его прояснилось. — Впрочем, есть идея получше. Дед настоятельно советовал проконсультироваться со стариками, и я даже пообещал. Пришло время выполнять обещание. Который час?

— У нас вечер, в Системе — девятнадцать по среднесолнечному.

— Значит, в Риге сейчас восемь часов вечера, еще не поздно.

— Ты о чем?

— Поехали к Яну Лапарре. Надо все-таки встретиться с этим легендарным патриархом, ставшим советником СЭКОНа. Вдруг он и в самом деле даст хороший совет.

Друзья переоделись в гостевые уники, позволявшие менять форму и цвет костюма в соответствии с местными обычаями, временами и модой, и покинули гостеприимный жилой блок Хаджи-Курбанов, принадлежащий семье из одиннадцати человек, семь из которых были женщинами. Мусульманские традиции в этом доме чтились свято, в доме всегда царили тишина, чистота и порядок, женщины редко напоминали о себе, мужчины же занимались своими делами, и собиралась семья лишь вечером, на вечернюю молитву. Ибо первейшим долгом мусульманина было и оставалось — ежедневно молиться аллаху. Правда, если в прежние времена этот долг выполнялся пять раз в день, дома или там, где верующий находился в момент молитвы, то в нынешние времена фетва высшего муфтия разрешала это делать три раза в день: утром, в обед и вечером. Кузьма не раз становился свидетелем того, как город в одночасье замирал, когда муэдзин с Шахского минарета начинал призывать жителей Исфахана к молитве.

Несмотря на современный облик города, в жилых зонах которого использовались современные материалы и оборудование, Исфахан, как и все города Средней Азии, сохранил свой неповторимый облик, создаваемый мечетями и высокими стройными контурами минаретов. Веяния архитектурной моды не смогли изменить этот облик, и центральная площадь Исфахана — Мейдани-Шах, с ее мечетями — Шахской и шейха Лотфоллы, с дворцом Али-Капу пятнадцатого столетия, — оставалась столь же красивой и торжественной, как и много веков назад, во времена шейхов, имамов и аятолл. Впрочем, аятоллы — духовные лидеры мусульманской религии — имелись и сейчас, разве что несколько утратили свое влияние на просвещенную паству.

Кузьма мог бы добраться до жилища Лапарры с помощью тайфа, не выходя из дома Хасида, однако предпочел дойти до метро «по воздуху» и с удовольствием полюбовался панорамой города, жилые зоны которого были мастерски вписаны в природу и дышали историей.

В начале девятого по местному времени друзья вышли из метро Риги, Хасид вызвал транспортное управление службы безопасности, и через минуту они получили в свое распоряжение скоростной куттер с синей полосой и мигалкой на крыше. Еще через четверть часа куттер доставил их в жилую зону номер семь Рижского мегаполиса, имеющую форму ажурного шатра и расположенную почти в центре бывшей столицы Латвии, рядом со Старым городом, сохраненным со времен Великого Распада[42]в первозданном виде. Или почти в первозданном. Во всяком случае, властям города удалось сохранить не только церкви Екаба, Петера и Домскую, Орденский замок четырнадцатого века и жилые дома пятнадцатого — восемнадцатого веков, но и брусчатку мостовых, и даже асфальтовые и плиточные тротуары. Несмотря на нетерпение, сжигавшее душу Кузьмы в предвкушении встречи с Катей, он все же нашел время полюбоваться Старым городом сверху и получил от этого эстетическое удовольствие. К жилому блоку Яна Лапарры, мало чем отличающемуся с виду от других блоков местной ветви, он подходил уже в философском настроении.

Дверь в дом открылась тотчас же, как только друзья оказались в поле зрения видеокамер. Хасид и Кузьма переглянулись.

«Нас тут ждут», — говорил взгляд безопасника.

У Кузьмы тоже появилось такое ощущение, но связывал он его с другим человеком и, как выяснилось, ошибся. Кати дома не оказалось, а ждал его сам Ян Лапарра, бывший глава службы безопасности, бывший зампред СЭКОНа.

Увидев его, Кузьма не сразу поверил, что перед ним девяностошестилетний патриарх. С виду Лапарра был цветущим мужчиной сорокапятилетнего возраста, бритоголовый, мощного сложения, с тяжелым неподвижным лицом, на котором выделялись прозрачные серые глаза. Но когда об этом зашел разговор, Ян сказал, обозначив специфическую кривоватую улыбку:

— Все это — не мое. — Он сделал жест рукой, как бы охватывая все тело. — Квазоид, искусственный организм. Когда мы с твоим отцом протаранили Спящего Джинна, я был без скафандра и вполне мог растаять, как кусок сахара. Игнат вытащил практически мой скелет и череп. — Старик снова усмехнулся. — Ну, и мозги с ним вместе, разумеется, иначе я бы тут с вами не беседовал.

Кузьма покачал головой, ошеломленный признанием патриарха, но продолжать эту скользкую тему не стал.

Беседа происходила в «келье» Лапарры на втором этаже дома, в его рабочем модуле.

Оказалось, что весь его интерьер — «твердый», единожды изготовленный из разных древних материалов типа дерева, пластика, керамики и стекла. В эпоху пластичных материалов, трансформируемых интерьеров и текучей архитектуры, «метаморфной реальности» и видеопласта, было удивительно осознавать, что есть люди, предпочитающие грубую материальность и неподвижность плывущей виртуальности и непостоянству.

Мебель в кабинете-спальне Лапарры была деревянной и прекрасно смотрелась на фоне кирпичных стен и плиточного пола. В нее входили полки со старинными книгами и коллекцией бело-голубых кувшинов, стол, шкаф, комод, подставки с разной формы мечами, модель ветряной мельницы в рост человека и такого же размера модель старинного звездолета «Илья Муромец».

Собственно спальный угол с большой деревянной кроватью, убранной так тщательно и строго, что возникала мысль — спит ли здесь хозяин? — отделялась от рабочего пространства узорчатой металлической решеткой. На стенах висели не картины, а «окна» из декоративных тканей, и светильники на потолке поражали своей видимой массивностью и старинным декором.

Лапарра усадил гостей на резные деревянные стулья, предложил вино и более крепкие напитки, но они отказались. Тогда слуга домового — юркий многоног, единственная современная вещь в кабинете — приволок поднос с кофейным прибором, и Кузьме с Хасидом пришлось пить кофе. После чего началась беседа, продлившаяся около часа, инициатором которой был Ромашин, хотя сам он и не представлял, что хотел бы узнать, какую информацию получить от человека-киборга, едва не погибшего в результате столкновения с неземным «спящим роботом».