Фантом - Николай Лузан

— Ну что вы, я же не Иван Грозный, — отшутился Перси.

— Но вы в России.

— Вот поэтому продолжим наш разговор в другом месте.

— Мы так не договаривались, — возразил Кочубей.

— Михаил, это продиктовано интересами вашей безопасности. Я жду! — тоном, не терпящим возражений, отрезал Перси и перешел к другой картине.

В голове Кочубея вихрем пронеслись мысли: «Вытаскивают на конспиративную квартиру! Там накачают психотропами и выпотрошат как карася! Перестань, Коля! Не накручивай себя. Если что, ребята подстрахуют. Как? Надо предупредить Юру? Каким образом? По ходу что-нибудь придумаешь. А теперь играй на брюнетку. Ты их агент, а раз так, то гони мандраж. Брось взгляд направо, затем налево, дернись разок, другой и поскорее рви когти».

Нервно поведя плечом и сделав парочку суетливых движений, Николай протрусил в соседний зал, там не задержался, галопом по Европам промчался по экспозиции современной живописи и спустился в гардероб. Все это время Робинсоны не отставали от него ни на шаг.

«Вот же сволочи! Прилипли как банный лист!» — в душе костерил их Кочубей и искал взглядом Остащенко. Его усатая физиономия мелькнула впереди и скрылась за дверью туалета.

«Минута есть. Баба туда не попрется, остается Долговязый — Карл Ричардсон дышал в затылок. Пару секунд у меня есть. Он вряд ли успеет», — оценил ситуацию Кочубей и резко свернул в туалет.

Ричардсон замешкался. Николай, захлопнув за собой дверь, поискал взглядом Юрия. Тот, склонившись над раковиной, старательно мыл руки. Кочубей пристроился рядом, открыл кран и скороговоркой прошептал:

— Меня тащат в машину. Стоянка перед Третьяковкой, BMW Х 5 серого цвета, номер М 247 ОС.

— Понял, Коля. Мы рядом, если что…

За спиной хлопнула дверь. В туалет вошел Ричардсон. Стрельнув взглядом по сторонам, задержал его на Николае, Юрии, отвел в сторону и прошел к писсуару. То ли от волнения, то ли от чего другого молнию на брюках заело. Он судорожно задергал ее, но она не поддавалась.

— Не сцы, мужик, снимай штаны! Тут все свои, — добродушно заметил Остащенко.

Ричардсон хорошо владел русским языком и не нуждался в переводе. Его тощая физиономия пошла пятнами. Буркнув что-то под нос, он ожег Юрия злым взглядом и яростно дернул молнию. Она с треском разлетелась. Ричардсон склонился над писсуаром, поднатужился и выдавил из себя слабую струйку.

«Так тебе и надо, гад!» — в душе позлорадствовал Николай и вышел из туалета. Присутствие Юрия придало уверенности, и Кочубей решительно направился к выходу.

В посольстве США в особом секторе, защищенном мощным радиомагнитным щитом от невидимых электронных щупальцев русской контрразведки, царило радостное оживление. Первый этап операции по связи с Фантомом прошел успешно. Сначала Ричардсон, а затем Перси сообщили: агент вышел на контакт. Резидент Саймон устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Его опасения, что явка могла закончиться провалом, не подтвердились. Русская контрразведка на этот раз не показала свои зубы. Опытные Перси и Ричардсон признаков слежки за Фантомом и за собой не обнаружили. Об этом также говорили данные службы радиоперехвата, дежурившей у станции подземки «Третьяковская». Ее «слухачи» не зафиксировала переговоров русских, которые бы свидетельствовали о присутствии бригад наружного наблюдения. Эфир мирно переливался «бытовухой», зато в северо-восточных и северо-западных районах Москвы его терзали позывные и отрывистые команды.

Саймон и его правая рука Том Гибсон торжествовали: их уловка с отвлечением сил контрразведки на ложные объекты удалась. Постоянно меняющаяся картина на огромном мониторе лишний раз свидетельствовала о том, что она по уши завязла в затеянной резидентурой игре в кошки-мышки. Плотно сев на «хвост» Брауну, Мерфи и Картрайту, наружка русских второй час моталась за ними по Сокольническому району. Накал переговоров свидетельствовал о том, что нервы у нее на пределе, и тогда Саймон решил обострить ситуацию.

Пришло время Мерфи дернуть «топтунов». На стоянке у станции подземки «Сокольники» он выскочил из машины и ринулся в толпу, бурлившую перед входом. Вслед за ним запоздало бросились двое, но догнать его, в прошлом чемпиона университета по бегу на средние дистанции, было не простым делом. В то время как Мерфи накручивал замысловатые петли в подземке, выматывая погоню, наверху Браун и Картрайт рвали наружку на части. Браун, притормозив на светофоре, резко нажал на газ, а когда вспыхнул красный свет, устремился к Дворцу спорта «Сокольники». Также напористо действовал Картрайт. Он уводил свой «хвост» в противоположную сторону — к Преображенской площади.

Подобную «карусель» раскручивала группа Ника Купера в районе Северного речного вокзала. По замыслу Саймона, она должна был навести наружку на мысль о закладке резидентурой тайника. И русские клюнули. Прогулка Ника с супругой по набережной Химкинского водохранилища не осталась без внимания — за ними увязался «хвост». Испытывая терпение «топтунов», Ник и Санни долго бродили по аллеям парка, и когда те отстали, шмыгнули в прибрежные заросли и заложили тайник. Тлеющий окурок сигареты, брошенный Ником, должен был подсказать «хвосту», где искать закладку для несуществующего шпиона. Но даже с этой зацепкой контрразведке пришлось бы изрядно попотеть, чтобы найти среди хлама тот самый сучок, внутри которого находилась искусно спрятанная капсула с зашифрованным заданием. Его содержание привело бы в ужас Лубянку. Резидентура ЦРУ требовала от своего агента добыть ни много ни мало, а материалы, раскрывающие ответные меры российского Министерства обороны на действия Пентагона по размещению в Польше и Чехии элементов глобальной противоракетной обороны.

Третья группа — Дика Оуэна — выполняла еще более сложную задачу. Ей предстояло имитировать моментальную явку с агентом на станции подземки «ВДНХ». Там события также разворачивались самым благоприятным образом. Дик, сделав несколько хитрых финтов и убедившись, что «хвост» не потерялся, в последний момент заскочил в вагон. Два «топтуна» еле успели втиснуться на соседнюю площадку, поезд тронулся. Один из них — курносый, с невыразительным лицом, продвинулся ближе, скользнул по Дику липким взглядом и со скучающим видом уставился в оконное стекло — в нем отражались их силуэты; второй «топтун» остался на месте.

Теперь, когда две пары цепких глаз стерегли каждое движение Дика, пришло время бросить ложную наводку. Осмотревшись, он выбрал «живца-шпиона». Крепыш средних лет, прилично одетый, с модной стрижкой, тянувший на чиновника или военного, вполне подходил на эту неблагодарную роль. Дело оставалось за малым: так обыграть ситуацию, чтобы у наружки не осталось тени сомнения в том, что произошли моментальная явка с агентом и сброс материала. Тут не все зависело от артистизма Дика — не менее важна была реакция Крепыша: бурная, она могла только испортить все дело. Меланхоличные глаза и уныло обвисшие пшеничного цвета усы говорили о том, что с психикой у него все было в порядке.