Лазарь - Ларс Кеплер

Йона обогнул вентиляционную шахту, прицелился и выстрелил Юреку в другую ногу. Поля прошла колено навылет.

Люми повалилась вниз, на круглую черепицу крыши. Юрек качнулся в сторону, осел на бок, перекатился на живот и попытался поднять голову.

Йона бросился вперед, продолжая целиться в Юрека. Он оттащил Люми и сорвал пластик с ее лица. Услышал, как она втягивает воздух и кашляет, приставил пистолет к голове Юрека и нажал на спуск.

Пистолет щелкнул. Потом щелкнул еще раз.

Йона вытащил магазин.

Пусто.

Приближался вертолет, завыли сирены.

На улице перед гостиницей собралась толпа. Люди, задрав головы, снимали происходящее на телефоны.

Йона вернулся к Люми, быстро развязал веревку и сорвал пластик.

Она будет жить.

Юрек сел, привалившись спиной к трубе. Протез отстегнулся и повис на ремнях у бедра.

Юрек выломал из мостков длинную занозистую доску.

Йона ощутил, как внутри у него с ревом разгорается пламя; сейчас произойдет то, чему суждено произойти. Таща за собой длинную веревку, он подошел к Юреку и скрутил петлю.

Юрек, глядя на него своими светлыми глазами, выпустил доску из рук. Морщинистое лицо не выражало ни боли, ни гнева.

Йона расширил петлю. Он видел, что у Юрека вот-вот случится циркуляторный шок из-за потери крови.

– Я и так мертвец, – сказал Юрек, но все же попытался отодвинуть петлю.

Йона поймал его руку и сломал в локте. Юрек застонал, взглянул на него и облизал губы.

– Если смотреть в бездну, бездна посмотрит на тебя, – проговорил он и сделал бессмысленную попытку увернуться от петли.

Со второй попытки Йона накинул веревку ему на шею и стал затягивать; Юрек захрипел.

– Хватит, папа, не надо, – выдохнула Люми у Йоны за спиной.

Йона подошел к задней части солнечной панели и обвязал свободный конец веревки вокруг толстого столба.

Треск вертолета стал ближе.

Йона потащил веревку с Юреком к краю крыши. Протез какое-то время волокся следом, но потом оторвался. Юрек напрягал шею, кашлял, пытался вдохнуть.

– Папа, что ты делаешь? – испуганно спросила Люми. – Полиция уже едет. Он просидит в тюрьме до конца своей жизни…

Йона рывком поставил Юрека на ноги. Тот был почти без сознания и еле держался. Кровь из ран стекалась ему на ботинки.

Вокзал внизу поблескивал, как исцарапанный медный лист.

На лестничной клетке послышались голоса.

Юрек дернул сломанной рукой.

Йона сделал шаг назад и взглянул ему в глаза.

Странное чувство.

Юрек словно искал чего-то во взгляде Йоны или пытался увидеть свое отражение в его зрачках.

Люми плакала, отвернувшись.

Юрек пошатнулся и что-то прошептал; в ту же секунду Йона обеими руками толкнул его в грудь, перебросив через ограждение крыши.

Люми закричала.

Веревка быстро пробежала по гладким камням крыши, с тонким пением натянулась. Где-то внизу разбилось окно, крупные осколки полетели на зевак, столпившихся на тротуаре. Солнечная панель дернулась, и огромная стеклянная поверхность треснула.

Йона быстро шагнул на лестницу, оттолкнул охранника и стал спускаться на двадцатый этаж. Крики он услышал, еще не войдя в коридор. Дверь одного из сьютов открылась, и оттуда вывалилась женщина в линялых джинсах и лифчике.

Йона прошел мимо нее в номер и запер за собой дверь.

Окно было разбито, на ковролине и кровати сверкали осколки.

За окном медленно покачивался Юрек.

Мертвый, со сломанными позвонками.

Кровь вытекала из глубокой борозды от веревки.

Йона стоял перед ним, глядя в тощее морщинистое лицо и светлые глаза.

Тело снова качнулось в разбитое окно номера.

Оставшиеся в раме осколки вывалились, зазвенели по оконному отливу.

На Йону навалилась усталость, после ужасной борьбы наступили мрачные сумерки.

Юрек Вальтер мертв.

Он больше не вернется.

Тело медленно покачивалось, иногда вплывая в номер. Кровь из ран капала с ног, оставляла следы на ковре и углах рамы.

Йона не знал, как долго он смотрел на Вальтера. Наконец у него за спиной лязгнул замок.

В номер вошла Люми и тихо заговорила с отцом: им надо отсюда выйти.

Йона смотрел на грубую руку Вальтера, на грязные ногти, предплечье и окровавленный рукав.

– Все кончено, папа, – прошептала Люми.

– Да, – ответил Йона и взглянул в бледные глаза Юрека.

Приобняв отца, Люми повела его с собой прочь из номера, мимо охранника с мастер-ключом и дожидавшихся в коридоре полицейских.

В полудреме Валерия вспоминала короткую встречу с Сагой – перед тем как пришла та медсестра, чтобы дать ей еще морфина.

Состояние Пеллерины ухудшилось, вернулась аритмия. Дефибриллятора оказалось недостаточно.

У бледной Саги под глазами залегли темные тени, она так волновалась, что еле могла устоять на месте.

С почти маниакальным упорством она то и дело убирала волосы с лица и требовала, чтобы Валерия снова и снова пересказывала их с Пеллериной разговоры.

Валерия еще раз описала, как они с Пеллериной все время переговаривались, и заверила, что девочке не было страшно в гробу.

– Мы как будто держались за руки, – прибавила она, чтобы утешить Сагу.

Сага кивнула, но слушала она явно с трудом.

Обнаружив, что ей дали одеяло, но не получив ответа от Пеллерины, Валерия решила, что их тюремщики поверили ей. Она взяла на себя всю вину, заявив, что ради дозы героина пошла бы на все. Валерия была уверена, что хозяева оставили Пеллерину в доме, но на самом деле девочка не отвечала, потому что потеряла сознание.

Медсестра с косичками и серебряным колечком в брови дала Валерии еще морфина.

Сага хотела остаться подольше, но она слишком нервничала, чтобы сидеть на месте, поэтому поспешила назад, в операционное отделение.

Руки и ноги теперь болели не так сильно, но зато в палате как будто сгустились сумерки – от морфина у Валерии сжались зрачки.

Все стало размытым, словно на предметы накинули темно-серую вуаль.

Вокруг лампочек образовались зубчатые кольца, похожие на огромные латунные шестеренки.

Медсестра, стоя у кровати, проверяла температуру и давление.

Валерия больше не могла разглядеть ее лица – оно потемнело и пошло полосами.