Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис

Более того, считалось, что каждый живущий император имел своего гения – особого духа-хранителя, зачастую почти сливающегося с его собственной личностью. Поклонение гению Августа вскоре стало важной составляющей частью государственной религии. Ему приносились клятвы и обеты; оскорбление его рассматривалось как ужасное богохульство. Если Август и не был провозглашен богом еще при жизни, аура и эманация божественности безусловно царили вокруг него.

«Божественный Август» и его преемники. Сразу после кончины Августа он был объявлен официальным декретом сената «божественным Августом», с храмами, жрецами и обрядами – короче говоря, со всеми атрибутами выдающегося члена пантеона богов. После этого в провинциальных городах жрецами Августа, Augustales, стали назначать избранных из числа богатых вольноотпущенников – людей с краткой родословной, но с большим экономическим влиянием, то есть тех, кто с наслаждением шел в эту восхитительную и пышную западню – эту священническую должность, и кто таким образом становился горячим приверженцем имперского режима.

С 14 г. так по голосованию сената появились и другие боги – самый известный своей «святостью» «божественный Клавдий» («втащенный на небеса за крюк», как саркастически судачили о нем люди, вспоминая отравленного грибами Агриппу) и столь же «божественные» Веспасиан, Тит, Нерва и Траян. Их храмы и культы стали уникальнейшими в Риме. В базиликах и правительственных зданиях (praetoria), а также в залах магистратов по всей империи вокруг статуи императора стояла теперь целая «толпа» изваяний этих «божественных правителей» наряду со фигурами «гениев» самого правящего Адриана. Каждый тяжущийся в суде и каждый свидетель должен был теперь воскурять благовония на алтаре перед ними и приносить клятву «их божественности».

Интеллигентные люди, разумеется, воспринимали этих имперских «богов» совсем иначе, чем, например, Юпитера, но почитание, которое следовало оказывать им, представлялось как подтверждение верности великим принципам закона и порядка – именно на них покоилась громадная империя. Каждый хороший император наделялся правом ожидать подобной почести после своего достойного правления. «Полагаю, я становлюсь богом!» – пробормотал прагматичный Веспасиан на своем смертном одре. С другой стороны, отказ в обожествлении становился способом искоренения памяти о тиране; и Тиберий, Калигула, Нерон и Домициан так и не получили вожделенного фимиама[384].

Таким образом, государство продемонстрировало всем своим гражданам, сколь просто ввести новых богов в их сонм – даже при посредстве исключительно земных учреждений. Среди множества восточных богов, ворвавшихся в пантеон божеств Рима, было три или четыре особых существа, которые заняли выдающееся положение среди прочих; заметно выделялись культы Кибелы, Изиды, Сераписа и Митры. Имелась также чрезвычайно презираемая всеми секта христиан.

Архигаллус, жрец Кибелы

Культ Кибелы, Великой Матери. Культ Кибелы – старейший и наиболее признанный из всех культов иноземных богов. Ее почитание как Великой Матери пришло из Азии, а самый известный храм этой богини находился в Галатии[385], в городе Пессинус. В самый критический период войны с Ганнибалом, когда римское общество пребывало в смятении, римляне перенесли образ этой Великой Матери Пессинуса в Рим и возвели в честь ее храм на Палатине. После этого римские матроны воздавали ей честь на празднествах Мегалезии. Поклонение Кибеле, Великой Матери, несмотря на укоренение ее в сонме римских богов, сохранило все же нечто слишком оргиастическое и неиталийское. Повсюду в Риме можно было встретить группы ее жриц – корибантов, а также ее жрецов, Galli, безбородых тонкоголосых евнухов, исполнявших в ее честь дикие и шумные танцы под аккомпанемент барабанов, цимбал и труб.

В сельских районах группы этих Galli, по сообщениям местных властей, часто кочевали из одной деревни в другую, поражая местных жителей видом «мистерий», бывших просто искусными фокусами. Тем не менее культ этот оказался весьма притягательным для суеверных людей. Процессии этих женственных фигур с умащенными благовониями волосами, раскрашенными лицами и женственным поведением всегда могли выпросить у толпы изрядную толику сестерциев в качестве жертвоприношения.

Храм Кибелы

Грубые сказания о Великой Матери были подхвачены философами, которые придали им изысканное метафизическое содержание, и среди жрецов в ее храмах по всему городу стало появляться все больше и больше сенаторов и всадников, а среди жриц – столь же много жен этих аристократов. Быть певчим, барабанщиком или цимбалистом во время крупных зрелищных «оргий» в честь Великой Матери стало болезненно привлекательным занятием – тем более что богослужения культа Кибелы стали настолько масштабными, что описать словами это невозможно. Великая Матерь стала, таким образом, одним из самых нежелательных подарков Риму, преподнесенным завоеванным им Востоком.

Культ Изиды и связанных с ней египетских богов. Наиболее достойным и популярным среди высших классов общества являлось поклонение Изиде.

Древнее египетское предание об Изиде и Озирисе, их временной смерти и страданиях самой Изиды, которое имеет много общего с греческими мифами о Деметре и Дионисе, а также об Адонисе, появилось еще до основания Рима. Однако культ этой богини появился на италийской земле сравнительно поздно; вплоть до периода правления Суллы он не фигурировал даже среди сколько-нибудь значительных частных верований, а на основании явных ориенталистских тенденций сенат долго отказывался признавать культ Изиды. Тем не менее полные достоинства обряды и исполненный мистицизма культ сделали поклонение Изиде чрезвычайно популярными среди очень многих верующих.

В 50 г. до н. э. консул Люций Эмилий тщетно нанес первый удар киркой (его суеверные ликторы не посмели этого сделать), пытаясь уничтожить запрещенный храм Изиды. Августу пришлось довольствоваться лишь запретом на возведение подобных зданий внутри границ Рима, но они во множестве строились в предместьях города, а ко времени воцарения Веспасиана практически все ограничения были сняты.