Корона Весны - Анна Бахтиярова

— Жива! — губы Грэма на мгновение тронула улыбка, но почти сразу погасла.

— Действуй! — велел Король, тяжело дыша. Его дрожащая рука легла на черные волосы Принцессы. И Мари впервые увидела на лице Повелителя Зимы страх. — Торопись!

— Сейчас-сейчас, — Иллара не желал медлить, но отчаянно боялся сделать что-нибудь не так. — Держи голову, — взмолился он, откупоривая склянку с вишневой жидкостью. — Главное, не пролить ни капли…

Мари зажмурилась, горько всхлипывая.

— Ну-ну, девочка, всё будет хорошо, — попытался подбодрить её Грэм.

Но она не поверила, потому что, открыв глаза, не увидела никаких изменений. Веста не шевелилась и оставалась такой же… не живой.

— Нужно перенести её в тепло, — Инэй, не дожидаясь реакции остальных, подхватил Принцессу на руки и рывком поднялся.

Но сил не хватило. Король снова рухнул в снег. Хорошо хоть Грэм подстраховал, не дал уронить Её Высочество.

— Что ты творишь?! Ты же ранен! — вскричал он. — Я всё сделаю! Инэй! — Иллара отчаянно глянул на друга. — Я позабочусь о Королеве. А ты помоги дочери.

Королю понадобилось ещё несколько секунд, чтобы подчиниться. Он медлил, будто боялся, что разожмет руки и больше не увидит Весту. А решившись, сидел, не шевелясь, глядя вслед быстро удаляющейся фигуре друга. Продолжал смотреть, даже когда Грэм с безжизненным телом на руках исчез из вида.

А у Мари кончились моральные силы.

— Это я виновата, — пробормотала она, расплакавшись, как маленький ребенок, громко и протяжно. — Фин следил. Выжидал. Пока останусь одна. А я ушла-а-а-а…

Инэй обернулся. Дернулся вперед.

Мари вздрогнула, решив, что сейчас ударит.

Но он обхватил её мокрое лицо холодными ладонями.

— Нет. Даже думать так не смей. Виноваты мы. За то, что втянули тебя в эту войну. Подставили под удар. И не один, — он горько засмеялся. — Когда небо хочет нас наказать, делает слепыми, глухими и глупыми. Давно надо было понять истину. Сопоставить факты. В тот день, когда ты пробила осаду Агуста. Или после выпускного испытания. Сила наследников всегда зашкаливает, и куб Академии испокон веков снабжали дополнительной защитой. В твоем случае этого сделано не было, и закаленное стекло рассыпалось. А эмоциональная связь с Яном и восстановившийся погодный дар! Это всё кровь! Кровь! Но мы не задавались вопросами, считали удачей наличие столь сильной стихийницы. Мы виноваты. Мы!

— Мы… — повторила Мари эхом, сильнее задрожав. Вспомнилось, как Веста и Инэй ругались в день свадьбы Мартэна. С какой неприязнью смотрели друг на друга. — Но как же… Ведь вы… вы… всегда ссоритесь…

— Не всегда, — возразил Инэй тихо, синие глаза стали печальными. — А исключительно на публике. Начали этот балаган ещё в Академии, чтобы никто не догадался, что происходит между нами на самом деле. И продолжаем играть на сей день.

— А Роксэль Норлок?! — задохнулась Мари. — Как она вписывается в эту игру?!

— Между мной и Роксэль никогда ничего не было, — красивое лицо исказила мука. — Она часть шарады. Ширма. Мне неприятна эта история, бесконечные сплетни, косые взгляды. Но тогда — в юности — решение показалось правильным и гениальным. Всем четверым. Да, Мари. Это был сговор четверых. Мы решили подставить под удар двух бунтарей — меня и юную дочь проклятого Эльна Норды. Чтобы все поверили в очевидное, и не поняли, что я встречаюсь с Вестой, а Роксэль со Снежаном.

Мари давно перестала чувствовать холод. А после этого заявления захотелось расстегнуть шубу, ибо тело вмиг стало горячим, вот-вот пар повалит.

— Значит… значит… Ян…

— Сын Роксэль. Ей пришлось отдать ребенка, иначе бы все решили, что он мой.

— И она согласилась?! Так просто?!

— Главным было сохранить инкогнито мальчика. Не важно, сын или племянник, Ян — незаконнорожденный Дората.

"Как и я", — хотела сказать Мари, но сдержалась. Вместо этого глянула на Короля с укором.

— Как вы это допустили? Три жены! При живой… живой… — девушка никак не могла произнести некрасивое слово.

Инэй горько засмеялся, откинул со лба спутанные волосы.

— Ещё одна видимость, чтобы закрыть чужие рты и, в первую очередь, твоей дражайшей бабке, — ответил он через силу и поморщился. — Вынужден признать, в определенной степени я вел себя по-свински. Но не по отношению к твоей маме. Я люблю её, — в обычно ледяных глазах Короля сверкнул огонь. Нет, целое пламя. — И буду любить до последнего мига под небом. И никогда не предам. Те три брака были формальными и незаконными. Шар Стихий не случайно не признал ни Лирану, ни Хладу, ни Киру. Знал, что я несвободен. Моя единственная жена — Веста. Моя Королева! Мы поженились тайно на срединной территории, едва достигли совершеннолетия. О! — Инэй грустно улыбнулся. — Грэм прав, ты испытала столь сильный шок, что не осознала простую, но крайне важную истину. Шар откликнулся на твое прикосновение. А ведь он подчиняется только…

— Рожденным в законном браке, — прошептала Мари благоговейно. И, правда, как она могла забыть? Ведь знала, помнила…

— Верно. А теперь идём, — Инэй поднялся первым и протянул руку. — Нам нужно быть рядом с твоей мамой. Тем более, ты вот-вот в сосульку превратишься.

Девушка не была уверена, что хочет идти туда, куда Грэм унес Весту. Но сейчас у нее не было ни сил, ни желания сопротивляться.

Какой же крепкой оказалась ладонь Короля! Не мягкой, не изнеженной. Инэй, как и сама Мари, едва стоял на ногах, но делал вид, что всё в порядке. Ещё и её пытался по сугробам вести, что было кстати. Собственного упрямства, способного прийти на помощь обессиленному телу, сегодня было недостаточно.

Когда вышли на почищенную дорогу, стихийница с ненавистью глянула не тело Фина Майли, оставленное позади. А еще на следы крови Весты на белом Зимнем покрывале.

— Что будет, когда его найдут?

— Не найдут, — пообещал Инэй, поднимая правую ладонь тыльной стороной вверх.

В воздух взлетел целый пласт снега. А потом опустился чуть в стороне, накрывая место битвы и преступления.

— Потом с этим разберемся, — пробормотал Король. — Что? Ты тоже так умеешь. Просто ещё не подозреваешь об этом. И не волнуйся, — попытался успокоить он, заметив, что дочь оглядывается по сторонам. — Все на празднике. Нас никто не увидит.

— Не мне надо думать о репутации, — заметила она, осознав вдруг, что больше не боится этого стихийника. — Вы — Король, а я — простая шу.

— Очень смешно, — проворчал Инэй, болезненно морщась.

Они шли медленно, опираясь друг на друга. Нереальную тишину пустого поселка нарушал лишь скрип утрамбованного снега под сапогами. Он был таким громким, что начал казаться зловещим.

— А что с фальшивыми женами? — решила Мари новым вопросом заглушить нервирующий звук и мысли о настоящей матери. — Каково им было жить во лжи?