Русское дворянство времен Александра I - Патрик О’Мара

полезным перечнем хронических линий разломов в управлении Россией, которые столь же применимы ко времени правления президента В. В. Путина сегодня, как и к правлению императора Александра I два столетия назад. Если бы М. М. Сперанский мог наблюдать сегодняшнюю ситуацию, то он, как главный архитектор многих нереализованных реформ Александра I, несомненно, нашел бы нынешнее политическое и институциональное устройство в Кремле удручающе знакомым. Более того, такое сопоставление показывает, что непримиримые противоречия между сторонниками агрессивно оборонительного статус-кво и потенциальными, но все более разочаровывающимися реформаторами создают и, по-видимому, продолжат создавать постоянную угрозу стабильности и устойчивости этого статус-кво в долгосрочной перспективе[988].

Несмотря на то что правительственные учреждения как в столицах, так и в губерниях в основном укомплектовывались дворянством во времена Александра I, потенциал сословия как корпоративного целого в конечном итоге не соответствовал власти, которой обладала всецело только одна фигура — император. В случае неспособности императора выполнять свои функции остро вставал вопрос передачи власти, а будущее государства становилось неопределенным. Явное уныние Александра I и фактическое отречение от своего уникального руководящего положения в последние годы его жизни не дают оснований принять утверждение одного исследователя о том, что «во второй половине царствования, после победы России над Наполеоном, Александр I обрел самостоятельность»[989]. Скорее источники свидетельствуют о том, что Александр I предпочел игнорировать дворянство, он все более и более пренебрегал почти всем остальным в России, на деле предоставив несчастному Аракчееву управлять империей вместо него.

Это прискорбное положение дел заметно контрастирует с популярностью Александра I во время патриотического подъема в 1812 году, которая часто упоминается Львом Толстым на страницах «Войны и мира»: «По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. <…> Со всех сторон слышались восторженные восклицания»[990]. И этот образ не был полностью вымышленным: декабрист И. Д. Якушкин в своих воспоминаниях писал, что в 1812 году, «конечно, никогда прежде и никогда после не был он так сближен со своим народом, как в это время»[991]. Однако всего через пять лет после Бородина популярность Александра I пошла на убыль, а вместе с ней и перспективы реформировать правительство и общество в России. Его отношения с дворянством, которые никогда не были легкими, ухудшились со времени объединяющего все слои общества национального триумфа России над наполеоновской Францией. Во многом это произошло из‐за неспособности царя наладить эффективное партнерство с благородным сословием, в результате чего тайные общества молодых дворян прибегли к сговору в попытке инициировать реформу снизу с помощью вооруженной силы. В конце концов, два неудавшихся восстания декабристов положили конец любому действенному договору между престолом и дворянством в России на поколения вперед, тем самым подорвав такие перспективы реформ сверху, которые были предоставлены окончательной победой России и союзников над Наполеоном в 1815 году.

В заключение стоит отметить, что политический режим, сформировавшийся в Российской Федерации в годы президентства Владимира Путина, весьма одобрительно оценил место Александра I в истории России. В одной из недавно опубликованных публицистических работ отмечается, что Александр I, «одна из самых загадочных фигур в истории России», победив Наполеона, заявил: «У нас достаточно земли». Царь-победитель, в отличие от большинства его преемников на посту правителей Российской империи, СССР и Российской Федерации предпочел не отдавать приоритет территориальной экспансии. По иронии судьбы в 2014 году, вскоре после одностороннего возвращения Крыма Россией и начала конфронтации в Украине, президент Путин приказал установить памятник своему прославленному предшественнику, императору Александру I, в центре Москвы. Статуя государя сейчас стоит в Александровском парке, прямо под стенами Кремля[992].

Это символическое проявление уважения свидетельствует о позитивном отношении Путина к правлению Александра I и его исторической значимости для России. Более того, этот жест несет в себе отчетливое эхо прецедента XVIII века, а именно — дани уважения Екатерины Великой, отданной ее предшественнику Петру Великому в 1782 году в виде конной статуи — динамичного Медного всадника Фальконе, установленного перед зданием Сената в Санкт-Петербурге. Таким образом, и императрица Екатерина, и президент Путин одинаково предпочли чествовать тех правителей, которых они избрали себе в качестве августейших примеров для подражания. Символически они примерили на себя мантию своих предшественников как неизменных хранителей имперского наследия России и достойных выразителей ее несомненно славной судьбы. Все это указывает на выраженную преемственность в российской истории, которую семьдесят четыре года советской власти в XX веке не только не смогли прервать, но, скорее, как мы теперь видим, во многих отношениях увековечили.

Примечание об источниках

Исследование для этой книги было основано на архивных и опубликованных источниках. Ниже приводится список использованных архивных источников.

Примечание об источниках также включает краткий обзор основных публикаций, которые помогли сформировать подход к предмету исследования в этой книге. Для получения полных данных о публикации работ, цитируемых ниже, читателям предлагается обратиться к библиографии.

АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

Ф. 48. Оп. 2. 785 ед. хр. 1801–1858. Следственная комиссия по делу декабристов 1825–1826.

Ф. 98. Оп. 1. 165 ед. хр. 1781–1906. Списки секретных заключенных (1813–1846).

Ф. 109. Секретный архив III отделения.

Ф. 279. Оп. 1. 1227 ед. хр. Якушкины.

Ф. 679. Оп. 1 (Александр I).

Ф. 825. Оп. 1. 1530 ед. хр. 1728–1987. Бакунины.

Ф. 973. Оп. 1. Д. 5 (дневник В. В. Левашова, 1816–1825).

Ф. 1165. Оп. 1. Уголовные дела.

Ф. 1165. Оп. 3. 981 ед. хр. Особая канцелярия министерства внутренних дел 1821–1826.

Центральный архив Нижегородской области (ЦАНО)

Ф. 2. Канцелярия Нижегородского губернатора, 1814–1917.

Ф. 639. Нижегородское губернское дворянское депутатское собрание.

Ф. 641. Арзамасский уездный предводитель дворянства Нижегородской губернии.

Ф. 2045. Первый Департамент Правительствующего сената.

Российская национальная библиотека — Отдел рукописей (ОР РНБ)

Ф. 124. Д. 2322. А. В. Куракин.

Ф. 124 (П. Л. Ваксель). Д. 4105. М. М. Сперанский — А. Д. Панчулидзеву (1819).

Ф. 380. М. А. Корф (1800–1876).

Ф. 488. Д. 52 (А. И. Михайловский-Данилевский).

Ф. 550 (Основное собрание рукописной книги). Е ИВ.814 1-2. И. Т. Калашников (1797–1863).

Ф. 550 (Основное собрание рукописной книги) Е ИВ.626. Записки И. И. Мешкова.

Ф. 731 (М. М. Сперанский).

Ф. 1000. Собрание отдельных поступлений. Оп. 2. Д. 2595. М. А. Фонвизин. Дневниковые записи (1826).

Архив Шильдера. К. 19. № 3 (Отчет 1903. С. 35).

ПЕЧАТНЫЕ ИСТОЧНИКИ

Многие ценные до сих пор вклады в историографию дворянства времен Александра I внесли на рубеже ХX века такие историки, как Н.