Цветок яблони - Алексей Юрьевич Пехов

— Сейчас я решу эту проблему. — Нэ остановилась. — Ждите.

Через несколько минут они услышали шум многочисленных крыльев. Маленькие пташки влетели в зал, сделали круг под потолком, распугивая светящихся насекомых, улетели в смежные коридоры, исследуя дороги. Вернулись, весело треща.

— За мной. — Нэ пошла первой, показывая направление. Теперь они возвращались в обратную сторону.

Поворот. Еще. Спуск вниз. Затем зал, которого совсем недавно не было: со странными сферами, похожими на мыльные пузыри, плывущие от стены к стене. Они отражали пришедших, делали их гораздо моложе, сбрасывая каждому не один десяток лет. Шерон увидела себя совсем маленькой девочкой, с растрепанными темными волосами и серьезными серыми глазами. А Нэ — молодой красивой женщиной, совсем не похожей на нынешнюю.

— Забавно, рыба полосатая. — Лавиани в этом отражении была того же возраста, как и на картине герцога Треттини. — Пошли побыстрее, пока мы все не превратились в точно таких.

— Разве ты не хотела бы вернуть молодость? — спросил Тэо.

— Если она вернется ко мне, то нагрянет и к вам. Что мне делать с оравой детей? Вир так и вовсе младенец. Погляди на него.

Светлячки летали прямо перед лицом, норовя коснуться кожи. Что-то потрескивало, скрипело, словно высохшее дерево, шумел ветер в невидимой листве.

А после они вышли из «леса», оказавшись в длинном помещении, где на цепях, висели квадратные фонари из стекла, и пламя в них струилось вверх живым синим гейзером, жадно облизывая закопченный потолок.

Лестница, наконец-то лестница, находящаяся у пруда с темной зеркальной водой. Недвижимой, отражавшей в себе и ступени, и фонари, и синее пламя.

— Не касайтесь воды! — предупредил Мильвио. — Это может быть ловушкой. Все, что похоже на зеркала, опасно.

Они начали подъем, прислушиваясь к звону цепей, слабому ветру, пахнущему цветами.

Лавиани, проходя, не сдержалась, выглянула в окно. И выругалась. Был яркий день, горы… отсутствовали… Точнее, их привычные контуры. Эти — были и выше, и резче. Город в долине поражал размерами, ярко-красным цветом зданий и остротой шпилей. Он больше походил на Риону, а не на Шаруд.

— Эй! — позвала сойка. — Гляньте-ка.

Нэко отодвинула её в сторону, выглянула:

— Ничего необычного. Это Шаруд времен моей юности. Прекрасный город до начала Войны Гнева. Калав-им-тарк существует между эпох. Поэтому из окон можно посмотреть на мир, каким он был. А может, каким будет.

— А что случится, если я туда вылезу?

— Не советовал бы. — Мильвио не отвлекался на виды. — Во-первых, мы уже высоко от земли. Разобьешься. Во-вторых, ты точно не вернешься назад.

— Кто-то в ваше время пробовал?

— Только дураки, — пренебрежительно ответила Нэ.

Теперь сойка, если только выдавалась такая возможность, выглядывала в окна, с искренним любопытством изучая картинки, что показывала ей древняя башня: молодой месяц на половину неба, гроза, скрывшая за собой горы, день, ночь, снова день. Город во всем своем величии. Несущиеся к нему лавины. Пожары в кварталах. Умытая дождем столица, над которой, простирая крылья, летят белые львы с всадниками на спинах. Сотни шауттов собираются в армию. Полностью замерзший водопад. Огрызок соседней башни, переброшенный канат, маленькая фигурка идет по нему, толпа зрителей ликует.

— Тэо, там ты…

— Хватит уже! — с сильным раздражением попросила Нэ. — Хватит глазеть! Здесь шаутты. Ты дождешься, что они подсунут тебе то, от чего ты не сможешь отказаться, и выйдешь в окно.

Сойка неохотно оторвалась от зрелища, понимая, что та права.

Они вышли в зал, где пол был занесен толстым слоем светло-серого мягкого пепла, в котором тонули ботинки. Дверь, распахнутый проем в пятидесяти шагах впереди.

Мильвио замер перед входом, хмуро изучая пустое пространство.

— Что не так? — шепнула Шерон.

— Просто осматриваюсь.

— Право, жаль, что у тебя больше нет ветра, — пробормотала Нэ.

— Стойте здесь. Я посмотрю, — предложил Тэо прежде, чем его ему возразили. — Да не волнуйтесь. Если я им нужен, то все будет хорошо.

Он пересек помещение и, остановившись в дверях напротив, у входа в следующее, махнул рукой.

— Все нормально.

Мильвио все еще сомневался, и Шерон сказала ему:

— Другой дороги ведь нет? Так? Мы уже много прошли.

Тот вздохнул.

— Четвертая?

— Я ничего не чувствую. Идем. Твоя тзамас права. Деваться все равно некуда.

На середине пути из окна, показывавшего непогоду, вырвался ветер. Он поднял пепел в воздух, серым шквалом отбросил к противоположной стене, обнажая пол, скрывавшийся под ним.

Зеркальный пол.

Никто не успел ничего сделать. Зеркало лопнуло, и они рухнули куда-то вниз, оставив Тэо в одиночестве…

Лавиани попала в логово. Осиное гнездо, сотканное из липкой слюны неведомого создания, где на стенках дремало шесть иссиня-черных клякс. Увидев их, она стала осторожно подниматься, и шаутты тенями поползли к ней.

— Рыба полосатая, — сказала сойка.

Используя талант, увернулась от одного, второго. Махнула ножом, «отрубая» дымчатую лапу, не причинив вреда, так как конечность снова отросла.

Она не собиралась сдаваться. Не собиралась вот так глупо заканчивать свою жизнь из-за каких-то тварей, случайно попавшихся ей на пути.

Бросилась вперед, её руки озарились солнечным светом, причиняя боль и ей, и демону. Тот забился в агонии, плюясь ртутью. Сойка, не вытирая слез, схватилась за нож, восстанавливая татуировки.

Ближайший шаутт уклонился от объятий, другой ударил её лапами в живот, и она, вцепившись, как и в первого, прикончила его, вопя от ярости и боли.

Вспыхнуло алым, когда стальной богомол в образе Нэ свалился откуда-то с потолка, рубя уцелевших демонов. Её меч разил этих бестелесных созданий, а после развалил «гнездо», и его стенки обсыпались, роняя Лавиани на снег…

Ветер усиливался, крепчал, пригибал к камням шипастую траву с зонтичными венчиками высохших цветов. С каждым новым порывом устоять на ногах было все труднее и труднее. Рыжая земля, снежные проплешины, чёрный кустарник с острыми, похожими на кристаллы ветками. Приземистый замок на горизонте казался миражом, а не реальностью.

Лавиани прижимала ладонь к животу. Кровь сочилась между пальцами, делая их скользкими.

— Где мы?

— Похоже на Пустынь. — По равнодушному тону Нэко становилось понятно, что ей это совершенно неинтересно. — А вон один из замков Белого пламени. Полагаю, он и есть выход из этой реальности шауттов… Что? — бросила она, скосив бесцветные глаза на сойку.

— Все таувины были как ты? Почему вы не захватили мир, с вашей мощью?

— Мир? Зачем его захватывать, когда он и так был нашим? Везде правили волшебники, но часто им было плевать на простых людишек. И они отстранялись от подобной возни, занимались лишь искусством, тогда власть держали таувины. Кроме Востока: там веками правили тзамас. Единый король, благородные… все они лишь исполнители