Иосип Броз Тито - Евгений Матонин

В декабре в Белграде неуютно и мокро. Время от времени начинает дуть пронизывающий холодный ветер «кошево». Тито, если не было срочных дел, старался в это время уезжать на Бриони. Зимой 1963 года он не изменил своей традиции. В небольшой фотолаборатории он проявлял пленки, отснятые во время поездки по Америке. Тито был страстный фотограф, но профессионалы никак не хотели признавать его своим, что Тито очень огорчало.

Иногда он работал в слесарной мастерской, иногда шел на кухню, чтобы самому приготовить для отдыхавших с ним друзей и гостей свое любимое блюдо — штрудели с яблоками. На этот раз к нему приехал англичанин Фицрой Маклин. Тот самый, который когда-то был главой британской военной миссии при Верховном штабе НОАЮ. Теперь Маклин был членом британского парламента и известным в Великобритании публицистом. Он не упустил случая, чтобы взять у Тито интервью. Оно было использовано для документального фильма «Жизнь и время президента Тито», который вскоре показала телекомпания Би-би-си.

Это был долгий и обстоятельный разговор. «Маршал, вы как марксист, вероятно, верите в исторический детерминизм? — спросил Маклин. — Думаете ли вы, что отдельные личности могут влиять на ход истории? Полагаете ли вы, что такие люди, как Ленин, Уинстон Черчилль, Гитлер, Сталин и вы сами, влияли на историю?» — «Наверное, влияли, — ответил Тито. — Но не стоит забывать, что отдельная личность не может черпать в самой себе всю силу и прозорливость, если за ней не стоит народ. Личность может стать исторической, если ее народ поддерживает и обеспечивает это влияние. Сама по себе личность эту роль получить не может». — «Но если бы вы начинали свою жизнь сначала, хотели бы вы в ней что-то изменить?» — «Думаю, что я бы пошел тем же путем. Может быть, по дороге что-нибудь и „поправил“. Могу только сказать, что жалею, что не смог сделать еще больше»[643].

Тито находился у власти уже больше пятнадцати лет, а за спиной у него была долгая и богатая событиями жизнь. Поскольку он считался «любимым вождем» и «легендарным полководцем», то его биографию и его работы обязательно изучали — начиная со школы.

В 1959 году появилось первое собрание сочинений Тито — девять томов. Потом они выходили неоднократно, и число томов в них все увеличивалось. Тито особо указывал, что ничего не менял в своих работах и документах, которые касались его друзей и соратников, ставших потом его политическими противниками, например о Хебранге, Жуйовиче или Джиласе.

Но, конечно, маршал лукавил. Он сам не раз лично приложил руку к изменениям в некоторых исторических документах. Такую «правку» Тито называл «авторизацией»[644]. Скажем, в 1942 году он направил донесение в Коминтерн, в Москву. Он писал, что вождь черногорских четников полковник Байо Станишич на митингах выкрикивает лозунги: «Долой черногорских коммунистов!», а также «Да здравствует Сталин и СССР!». Такой парадокс объяснялся просто — черногорцы всегда симпатизировали России, в том числе и коммунистической, и даже четники не могли не учитывать эти настроения народа, а вот своих коммунистов не любили. После войны Тито из донесения выкинул лозунг о Сталине и СССР. Получалось, что четники призывали только уничтожать коммунистов.

Постепенно из официальных курсов истории Югославии и СКЮ уходило все, что могло бросить тень на Тито и руководство партии.

В 1960-е годы начинается расцвет югославского официального кинематографа. Главной его темой стала народно-освободительная борьба. Особое место среди этих проектов занимала «Битва на Неретве» режиссера Велько Булаича. Фильм снимался по личному указанию Тито. Он читал сценарий и давал свои советы. Бюджет фильма был практически неограниченным. В нем участвовало десять тысяч солдат и офицеров югославской армии, за время съемок было уничтожено четыре специально построенных села, одна крепость, построен, а потом, согласно исторической правде, взорван 80-метровый металлический мост через реку Неретву. По некоторым оценкам, фильм стоил 12 миллионов долларов — невероятные деньги для Югославии того времени. В «Битве на Неретве» были заняты «звезды» мирового кино первой величины: Юл Бриннер, Орсон Уэлс, Сергей Бондарчук, Франко Неро, а также знаменитые югославские актеры.

Премьера «Битвы на Неретве» состоялась 29 ноября 1969 года в Сараеве — в специально открытом по этому случаю культурно-спортивном центре «Скендерия». На премьере присутствовали Тито, Софи Лорен, Омар Шариф. Афишу для фильма нарисовал Пабло Пикассо. Фильм был продан шестидесяти странам и номинирован на «Оскар» как «лучший иностранный фильм», но, к разочарованию югославов, его так и не получил.

В 1971 году начал сниматься еще один масштабный фильм о войне — «Сутьеска». В нем шла речь о битве на реке Сутьеске летом 1943 года. Он был менее грандиозным, чем «Битва на Неретве», но зато его главным героем стал сам Тито, роль которого исполнял знаменитый голливудский актер Ричард Бартон. Он признавался, что эта роль была, наверное, самой худшей в его карьере. «Знаете, актеру исключительно тяжело играть роль другого актера», — объяснил он[645].

Тито умел находить общий язык со «звездами». Софи Лорен, Кёрк Дуглас, Марио дель Монако, Юл Бриннер, Вивьен Ли, Лоуренс Оливье и другие были от него в восторге.

Часто он принимал Кёрка Дугласа — вестерны с его участием Тито очень любил. Однажды он поинтересовался, как Дуглас снимается в трюках и погонях. «Об этом вам лучше спросить у режиссера и каскадеров, которые все это делали», — ответил актер. Тито разочарованно ответил, что в таком случае и он мог бы сниматься в боевиках[646]. При этом он не любил ни мелодрам, ни фильмов про войну. Злые языки утверждали: потому что ему в этих фильмах не находилось места.

Ему жаловались на то, что югославскую молодежь «захватил западный твист». Тито отмахнулся. «Они должны жить, как и живет молодежь, и мы не должны им мешать, — ответил он. — Если кто-то может сделать так, чтобы у него в каждой ноге было по два-три колена, — пусть будет»[647].

Сам Тито любил классическую музыку. В 1960 году он пригласил на Бриони известного итальянского оперного тенора Марио дель Монако. Но тот был явно не в голосе. «Синьор дель Монако, — сказал Тито, — перед тем как петь, всегда полезно перекусить. Вот, возьмите кусочек этой поросятины и увидите, как потом у вас все отлично получится!» Как ни странно, после еды у певца действительно появился голос. Гости были в восторге, а Тито — больше всех[648].