Чужак - Стивен Кинг

– Кажется, мы отклонились от темы, – заметил Хоуи.

– Пусть говорит, – сказал Ральф. Что-то свербило внутри, что-то подсказывало ему, что они приближаются к чему-то важному. Это важное еще даже не брезжило на горизонте, но направление было верным. – Продолжайте, миссис Болтон.

Она с сомнением покосилась на Хоуи, но Холли кивнула ей и улыбнулась. Люба улыбнулась в ответ, закурила очередную сигарету и продолжила свой рассказ:

– В общем, Джордж отработал свои тридцать лет, вышел на пенсию, и тут ему стукнуло перебраться в эту дремучую глушь. Клоду тогда было всего двенадцать – он у нас поздний ребенок, родился, когда мы уже и надеяться перестали. Клоду не нравилось в Мэрисвилле, он скучал по большому городу и по своим бестолковым друзьям – по юности моего мальчика вечно тянуло в плохую компанию. Поначалу мне тоже было тоскливо, но потом даже понравилось. С годами хочется тишины и покоя. Что еще нужно в старости! Вам сейчас трудно в это поверить, но поживете с мое, и поймете. И кстати, семейное кладбище прямо на заднем дворе – не такая плохая мысль, если подумать. Я бы не отказалась упокоиться где-нибудь здесь, но Клод все равно повезет мою тушку в Остин, чтобы я легла рядом с мужем, как было при жизни. Ну, ничего. Ждать осталось недолго.

Она закашлялась, с отвращением посмотрела на сигарету и сунула ее в переполненную пепельницу, где окурок продолжил зловеще тлеть.

– А знаете, почему Джорджу вздумалось переехать в Мэрисвилл? Он решил разводить альпака. Когда они все передохли, а передохли они очень быстро, он занялся разведением голдендудлей. Это помесь золотистого ретривера и пуделя, если вы вдруг не знаете. Как по-вашему, ева-люция одобряет такое диво? Что-то я сомневаюсь. Это все его братец. Он подал Джорджу идею. На всем белом свете не было такого безмозглого дуралея, как Роджер Болтон, но Джордж рассудил, что у них все получится и они мигом разбогатеют. Роджер с семьей переехал сюда, и они на пару открыли собачий питомник. Но щенки тоже сдохли, как альпака. После этого у нас с Джорджем стало туго с деньгами, однако на жизнь как-то хватало. А Роджер остался вообще без гроша, он вложил в эту безумную затею все свои сбережения, так что пришлось ему искать работу, и…

Она умолкла, широко раскрыв глаза.

– Так что стало с Роджером? – спросил Ральф.

Люба тихо выругалась.

– Я, конечно, старая клюшка, но это не оправдание. Вот же оно, прямо под носом.

Ральф подался вперед и взял ее за руку.

– Вы о чем, Люба? – Он обратился к ней по имени, как всегда делал на допросах свидетелей.

– Роджер Болтон и двое его сыновей – двоюродных братьев Клода – похоронены в четырех милях отсюда. Вместе с еще четырьмя мужчинами. Или, может, пятью. И конечно, теми детишками. Близнецами. – Она медленно покачала головой. – Я так психовала, когда Клод загремел на полгода в Гейтсвиллскую колонию за воровство. Мне было так стыдно. Тогда он и пристрастился к наркотикам. Но потом я поняла, что это была Божья милость. Бог отвел от него беду. Потому что Клод тоже пошел бы с ними. Джордж не пошел лишь потому, что уже перенес два сердечных приступа и сам понимал, что ему там делать нечего. Но Клод, будь он здесь… да, он бы точно пошел.

– Куда? – спросил Алек, пристально глядя на Любу.

– В Мэрисвиллский провал, – сказала она. – Там они все погибли и там же остались.

10

По словам Любы, это было похоже на «Приключения Тома Сойера», когда Том и Бекки заблудились в пещере. Только Том с Бекки в конце концов вышли наружу целыми и невредимыми, а одиннадцатилетние близнецы Джеймисоны сгинули навсегда. Как и те, кто пошел их спасать. Мэрисвиллский провал забрал всех.

– Ваш деверь устроился туда на работу, когда прогорел бизнес с собачьим питомником? – уточнил Ральф.

Люба кивнула:

– Он и раньше исследовал эти пещеры – не те участки, куда водили экскурсии, а с другой стороны, на склоне Ахиги, – поэтому когда он пришел и сказал, что хочет устроиться экскурсоводом, его сразу же взяли. Их там было несколько. Они водили туристов в пещеры группами по десять-двенадцать человек. Это самая крупная система пещер в Техасе, и люди приезжали со всей страны, чтобы на нее посмотреть. Особенно на главный зал. Место действительно впечатляющее. Как собор. Его называли Чертогом звука из-за этой… как же ее… из-за акустики. Кто-то из экскурсоводов стоял в самом низу и читал шепотом клятву на верность флагу, а туристы, стоявшие наверху, в пяти сотнях футов над полом, слышали каждое слово. Эхо там казалось бесконечным. А все стены были покрыты рисунками. Давным-давно их рисовали индейцы. Забыла, как они правильно называются.

– Пиктограммы, – подсказал Юн.

– Да, они самые. Идешь с газовой лампой, хочешь – рассматриваешь рисунки, хочешь – светишь повыше, на сталактиты, свисающие с потолка. Там в главном зале была чугунная винтовая лестница от пола до самого верха. Четыре сотни ступенек, если не больше. Не удивлюсь, если она до сих пор там стоит, хотя наверняка уже вся проржавела. В пещерах высокая влажность, а чугун влаги не любит. Единственный раз, когда я решилась спуститься по этой лестнице, у меня жутко кружилась голова. Я даже вверх не смотрела, на сталактиты. Всю красоту пропустила. Обратно уже поднималась на лифте. Спускаться – это одно, но кто в здравом уме будет карабкаться вверх по крутой лестнице, если можно подняться на лифте? Сам главный зал – двести ярдов в диаметре. Или, может, все триста. Там была разноцветная подсветка, чтобы высвечивались минеральные вкрапления в камнях. Там же работал буфет, и из главного зала выходило шесть или восемь коридоров, куда тоже водили туристов. У каждого было свое название. Всех я не вспомню, но там точно была Галерея навахо – коридор, где больше всего пиктограмм, – и Чертова горка, и Змеиное брюхо, где надо было идти согнувшись, а местами и вовсе ползти. Представляете ощущения?

– Да, – сказала Холли. – Б-р-р.

– От больших коридоров отходили коридоры поменьше, но они были перегорожены и закрыты, чтобы никто из туристов случайно туда не забрел. Как я уже говорила, Мэрисвиллский провал – это большая система пещер, они уходят далеко в глубь земли, и их большую часть никогда не исследовали.

– Легко потеряться, – заметил Алек.

– Еще бы. Что, собственно, и произошло. От Змеиного брюха отходило несколько мелких тоннелей, незакрытых тоннелей. Их не стали перекрывать, потому что сочли слишком узкими, чтобы с ними возиться.

– Узкими для взрослого человека, но не для одиннадцатилетних мальчишек, – предположил Ральф.

– В самую точку, сэр, в самую точку. Карл и Кэлвин Джеймисоны. Те еще мелкие сорванцы в вечных поисках приключений на свою голову. И уж они сыскали приключение. Они были с группой, которую вели по Змеиному брюху. Шли в самом конце колонны, сразу за мамой и папой. Но наружу не вышли. Их родители… Надо ли говорить, как они перепугались? Эту группу, с которой были Джеймисоны, вел кто-то другой, не мой деверь. Но Роджер пошел с поисковым отрядом. Думаю, он и возглавил отряд, хотя точно не знаю, а теперь уже и никогда не узнаю.