Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости - Мэри Стюарт

Ангелоса видно не было. Я понеслась к тропе, ведущей на скалу…

Жара стояла прямо осязаемая. Я мгновенно начала обливаться потом. Воздух давил на меня. Легкие с трудом вдыхали его, а в горле першило от горячей пыли. Я оказалась в жерле жары, вокруг все было неподвижно — за исключением меня. Я слепо проталкивалась сквозь марево, подстегиваемая паникой.

Вот и подножие скалы. Каким-то образом я понимала, что если Ангелос пошел навстречу кузену, то он двинулся через проход, а не через скалы. Но и эта мысль была неосознанной. Понимала я лишь одно: мне необходимо вырваться из этого пылающего замкнутого пространства к открытым горным высям.

На скалу, по которой вилась тропа, падало полуденное солнце. Белый известняк слепил глаза. Когда я стала взбираться по крутой вихляющей тропе, горячий камень, словно раскаленный металл, прожигал подошвы моих туфель. Коснувшись рукой камня, я тоже обожглась.

Изо всех сил я лезла вверх, быстро и молча. Шипя, словно песок, земля под ногами осыпалась. Как пистолетные выстрелы, стучали камешки. Я громко пыхтела, и звук моего дыхания походил на рыдание.

Примерно на полпути я услышала, что он возвращается.

Я замерла и, как ящерица, прижалась к голой скале, будто пригвожденная к позорному столбу. Сквозь тонкое платье меня обжигал горячий камень. Как только Ангелос подойдет к проходу, он тут же меня заметит. Я не успею добраться до верха. Надо спрятаться…

Но где? Открытая тропа, вьющаяся зигзагом; несколько естественных ступеней, тоже на виду; выступ с низкими зарослями коричневого кустарника…

Не беспокоясь больше о шуме, я полезла по каменным ступеням и, свернув с тропы, оказалась на выступе.

Среди запутанных, как ржавая проволочная сеть, пучков травы зеленел куст можжевельника. Он был колючим, но когда я спряталась за ним, он стал осыпаться. Помню, что все происходящее воспринималось мной как неотъемлемая часть ночного кошмара: мне казалось, что барьер между мной и убийцей рассыплется, лишь только я коснусь его.

Отпрянув от сухих стеблей, я прижалась к земле, ради спасения я была готова зарыться в нее, как крот. Прижавшись щекой к горячей пыли, я замерла. Какой-то выступ надо мной отбрасывал узкую тень, но то место, где лежала я, было целиком на солнце. Оно давило на меня, но в тот момент меня это не волновало. Я смотрела вниз сквозь путаницу ветвей.

Ангелос возник в проходе, быстро спустился вниз и прошел через впадину. Наверх он не взглянул и, дойдя до пещеры, скрылся из виду.

Я ждала, прижавшись к горячей земле…

Едва лишь я решила передвинуться, как снова увидела его. Он вышел на солнце, медленно ступая и все время оглядываясь. С его руки аккуратно свисала куртка. В другой руке он держал какой-то предмет, блестевший на солнце. Это был фонарик, который я уронила у тела Найджела.

Черные брови дугой хмурились. Толстые губы раздвигала улыбка. Он остановился в центре чаши, вертя в руке фонарик.

Я лежала неподвижно. Беспокойно шевелился невидимый мул — позвякивал металл.

Ангелос поднял голову и оглядел все вокруг. Оглядел и скалу. Вот дошел взглядом до меня. Мимо. Потом, слегка пожав тяжелыми плечами, сунул фонарик в карман куртки. Потом сунул руку в другой карман и достал пистолет. Задумчиво взвесив его в руке, он двинулся к пещере.

Я стиснула руки. Фонарик он, разумеется, узнал. И пошел искать в пещере того, кто его потерял. На этот раз я решила не дожидаться его очередного выхода. Для чего? Чтобы он смахнул меня выстрелом со скалы, как ящерицу? Я сильно сжалась, мускулы мои дрожали от напряжения. Ангелос шел к пещере. Скоро он исчезнет из виду.

Что-то больно ударило меня по руке, и я чуть не закричала. Камешек. Потом откуда-то ливнем посыпалась пыль и щебень, выстрелами стуча о скалу.

Ангелос застыл на месте, обернулся и уставился прямо на меня.

Я не шевелилась. Под таким углом он не мог меня увидеть. И тут меня охватила еще большая паника: кто-то двигался наверху. Димитриос, целый и невредимый, а за ним по пятам Саймон? Или только торжествующий Саймон, мечтающий сообщить мне, что справедливость восторжествовала и ночной «мародер» побежден? Надежда, что Димитриос поведал Саймону об Ангелосе, исчезла, как только я услышала, сколь беззаботны шаги.

Ангелос напрягся и в одно мгновение исчез за выступом скалы.

Шаги все приближались. Вывернув голову так, что аж глаза вылезли из орбит, я впилась взглядом в вершину скалы. Если это Саймон, придется кричать… Я облизала пересохшие губы и даже открыла рот, приготовившись действовать. На фоне сияющего неба у края скалы кто-то появился, и тут я увидела кто.

Коза. Еще одна. Три большие черные козы с желтыми глазами и вислыми ушами, которых манила сухая трава на вершине скалы… У самого края они свернули и медленно побрели надо мной — на фоне ярко-синего сверкающего неба отчетливо вырисовывались их силуэты. Как только они скрылись из виду, мне вновь померещилась пленительная пастушья свирель. Прохладный пасторальный звук пронизывал жару, как зыбь.

От облегчения у меня закружилась голова. Скала поплыла в колеблющемся мареве. Я закрыла глаза и положила голову возле покрытого пылью куста. Легкий сладкий запах, похожий на сухую ароматическую смесь, навевал воспоминания об английских садах, о пчелах среди тимьяна…

Не помню, когда я наконец поняла, что воцарилась полная тишина. Глянув вниз, я обнаружила, что Ангелос вновь стоит посреди площадки. Замерев, он смотрел вверх, но не на меня, а на то место, где только что бродили козы. Я медленно перевела взгляд туда же. Горячий камень обжигал мне щеку.

Козы так и не ушли. Они рядком стояли у края, замерев, как и человек. Навострив уши, они внимательно и с любопытством смотрели вниз… Желтые сатирьи глаза, количеством шесть штук, пялились прямо на меня.

Бросив куртку на валун, Ангелос двинулся к скале.

В ту же секунду я услышала, как сыплются пыль и щебень — козы дали деру. Словно эхо стука копыт, стучало мое сердце. Но я даже не шевельнулась — то ли неведомый мне инстинкт заставил меня, как прячущееся животное, сжаться в комочек, то ли я полностью утратила способность двигаться от страха, который то накатывал волной, то отступал. Как бы там ни было, я просто лежала распростершись, в то время как грек шагал по козьей тропе прямиком ко мне. В какой-то миг мне показалось, что он уже совсем рядом и бежать поздно. Я все думала о его пистолете и лежала не дыша, прижавшись к горячей земле.

Казалось бы, меня загораживал куст, да и выступ сверху мог отчасти заслонить, но крутая тропа шла как раз мимо того выступа, где я пряталась. А вдруг — если такое может быть — он в спешке пройдет мимо и не заметит меня за кустом? Хлопчатобумажное платье мое было бледной расцветки, а теперь еще и запылилось. Очень может быть, что на фоне сверкающего камня и красной глины Ангелос меня не заметит.

И вот он оказался как раз подо мной. Остановился. Голова его была чуть ниже моего выступа. От страха я не решалась выглянуть, только слушала: шаги затихли, и совсем рядом послышалось его сопение. Он глядел вверх.