Пересмешник - Алексей Юрьевич Пехов

и страшные сказки на ночь для самых маленьких. О сгоревших душах, о гневе Всеединого, о Двухвостой кошке, о первых Князьях, их пробуждении и прочих ужасах.

— Это для тебя сказки, — Стэфан не согласился с Данте. — Для всех остальных — достаточно серьезная, пускай местами и спорная, хроника темной старины. Ты еще слишком молод, чтобы это понимать.

Данте совершенно по-мальчишески ухмыльнулся и развел руками:

— Лично меня книга оставила равнодушным. Хотя пара историй из нее, прочитай я их в детстве, заставили бы меня залезть под кровать.

— Стэфан, возможно, ты сумеешь помочь? Ты что-нибудь можешь сказать про этот знак? Чего добивается Мясник?

— Я… знаешь, мой мальчик, слишком много символизма и легенд вкладывается в него…

— Помолчи, Стэф! — оборвала его внезапно заговорившая вслух Анхель. — Твоя память, как дырявое решето. Я прекрасно помню, как твой прадед читал такую книгу, Тиль. Мы долго ее обсуждали, но об этом я расскажу немного позже. Что касается знака, то это — основа печати Изначального огня, только гораздо более сложная, чем та, что используют сейчас. Фигура называется Клевер Всеединого, и цапля с лотосом[38] с ней и рядом не стояли. В ее изначальной сути заложена очень мощная первородная магия.

— Зачем она нужна убийце?

Данте усложнил мой вопрос:

— Что будет, если такой знак окажется на городе. Пускай и в образной проекции?

— Обычно его использовали, чтобы запирать первых из моего народа. Такую печать невозможно сбросить никаким способом. Амнисы были вынуждены вечно служить своим хозяевам. Но их никогда не делали из крови. Кровь, наоборот, освобождала нас. Стоило начертить знак на предмете кровью, и оковы падали.

— Разумеется, требовался и сложный ритуал, — вставил Стэфан. — К тому же это происходило раньше. Теперь, когда волшебники используют цаплю и лотос, освободить амниса невозможно.

— А что возможно?

— Мы не знаем, Тиль.

— Ты говорил, что Ночной Мясник написал на стене «домой» на старом языке лучэров? — спросил Данте, листая «Дорогу на возвращение».

— Верно. Об этом и в газетах писали, — подтвердил я.

— Не имею такой привычки, читать о кровожадных ублюдках, — скривился тот. — Насколько я помню, в «Слезах Белатриссы» ты довольно подробно повторил мне то, что сказал вам с Талером пророк. Цитирую: «…красный дождь прольется с небес, прежде, чем Ночной Мясник распахнет дверь», и что у этого психа «навязчивая идея — пройти по дороге до конца». Верно?

— Абсолютно. Ты считаешь, что книга как-то связана с этим?

Он, цедя слова, протянул:

— Мне кажется, что название сего фолианта, всего лишь совпадение. Хотя… «дорога на возвращение» это почти то же самое, что «дорога домой».

— Постой! Пророк еще говорил, что его соседа по сумасшедшему дому привлекало желание распахнуть двери дома! О каком доме может идти речь?

— Лучше тебе этого не знать, дружище, — лицо у Данте стало мрачнее некуда. — Читай.

Он отдал мне книгу, раскрытую на середине, и добавил:

— Не уверен в правильности своей догадки, но если складывать всю мозаику и учитывать Клевер Всеединого, история получается зловещая.

Я посмотрел на буквы, слагающиеся в совершенно непонятные мне слова:

— Данте, ты все время забываешь, что я не знаю старого языка лучэров.

Он забрал книгу и, словно вымещая на ней злость, швырнул на стол.

— Здесь хроника о том, как младший сын погибшего Князя, во время гражданской войны, которая разгорелась из-за борьбы за престол между высокородными лучэрами, проигрывая поединок, не нашел ничего лучше, как обратиться за помощью к любимому папочке.

— Я уже догадался. Дальше можешь не продолжать, — пораженно произнес я, но тот, словно не услышав, сказал:

— Он сломал печати, запирающие усыпальницу отца. И то, что было когда-то Князем, вырвалось на волю. Потребовалось несколько дней и масса жертв, чтобы избавить от него город. Половина старого Рапгара превратилась в руины. Здесь полно кровавых подробностей и прочих мерзостей.

Данте склонился над картой и ткнул пальцами в недостающие точки, пока еще не существующего многоугольника:

— Ночному Мяснику требуется еще два убийства, чтобы сложилась фигура. Одно из них, кстати говоря, если мы с тобой правы, должно произойти в хвосте Рыбы.

— Там расположены Княжеские усыпальницы.

— Вот именно.

— Постойте, чэры! Постойте! — вскричал Стэфан. — Вы что, действительно, думаете, что какой-то умалишенный способен вскрыть одну из гробниц?!

— Нет. Мы так не думаем, — сказал за меня Данте. — Принести жертвы, даже столь жестокие — этого недостаточно, чтобы распахнуть двери. Требуется сложный ритуал, для этого нужен волшебник. И не просто волшебник, а с очень большим потенциалом. Способный провести церемонию и не испугаться того, что за этим последует.

— То есть требуется человек либо отчаявшийся, либо утративший чувство самосохранения. Наш психопат под это описание идеально подходит.

— Ты забываешь, Тиль, что он должен быть сильным магом. Давай съездим к усыпальницам.

— Когда? Сейчас?!

— А почему нет? — он беспечно пожал плечами. — Несмотря на темноту, там безопаснее, чем где-либо в Рапгаре.

— Что ты хочешь получить от этой прогулки?

— Убедиться, что гробницы пребывают в целости и сохранности, и наши домыслы беспочвенны. Пойдем. Расскажу по дороге…

— Холодно, — недовольно сказал Данте на крыльце, подняв воротник пальто.

Он принципиально не носил шляпы, дабы ни перед кем ее не снимать, и его светлые волосы в пробивающемся сквозь облака тусклом лунном свете казались припорошенными инеем. Я, оперевшись на трость, с мрачным видом думал о том, что все происходящее нереально. Ночной Мясник, страшные убийства, в которых только теперь я углядел странную похожесть на древние кровавые ритуалы, Княжеские усыпальницы, открыть которые можно лишь в страшных сказках для маленьких детишек…

— Зеф, Ио! — Данте заставил меня отвлечься.

— Да, хозяин? — обе горгульи с подобострастием подползли к нему едва ли не на брюхе.

— Пойдете сегодня со мной.

— В смысле, за ограду? — опешил Зефир.

— В город?! — ошарашено прошептал Ио.

— Еще один вопрос, и останетесь на постаментах, — пригрозил Данте.

Сегодня он был совершенно не в духе. Его амнисы заткнулись и стали нашим почетным эскортом. Их свобода ограничена оградой особняка, и выходить за нее они могут только по прямому приказу хозяина, что случается крайне редко, примерно один раз в тридцать лет. Поэтому прогулка по Рапгару для Зефира и Ио — настоящее событие.

— Ты перепугаешь извозчика, — предупредил я Данте.

— Это извозчики кого хочешь напугают, — он хмуро посмотрел на юг, где над домами, в ночи, разгоралось зарево пожаров. — Все-таки малозанцев решили поджечь. Все жандармы, наверное, уже там, и о Ночном Мяснике забыто.

— Тебе не кажется, что следует сообщить в Скваген-жольц наши догадки? — намекнул я.

Он подумал об этом, взявшись рукою за прутья калитки, и отрицательно покачал головой:

— Я уже