Герои - Джо Аберкромби

– Кто видел моего…

– Это кто, Горст?

– Они идут!

– Прочь с дороги! Прочь…

– Они уже ушли!

– Это он! Он скажет, что делать!

– Все назад! Назад!

– Полковник Горст, могу ли я…

– Порядок, порядок! Призываю к порядку! Умоляю!

Мольбы здесь не помогут. Толпа взбухала, взмывала, раздавалась и смыкалась, страх проносился, как молния, как меч или факел, которыми взмахивают перед лицом. В темноте Горста задел чей-то локоть, он, не глядя, двинул кулаком, ободрал суставы о доспехи. Что-то схватило за ногу, он высвободился пинком. Кто-то с криком перевалился через парапет; мелькнули брыкающие ноги в башмаках, и бедолага плюхнулся в быстрину.

Горст протолкался на другую сторону моста. Рубаха порвалась, ветер задувал холодком через прореху. Там стоял раскрасневшийся сержант с поднятым факелом и срывающимся голосом орал что-то насчет спокойствия. Впереди по-прежнему кричали люди, метались кони, поблескивало оружие. Но упоительного звучания стали почему-то не слышно. Горст выхватил клинок и напирал с угрюмой решительностью.

Посреди кучки штабистов стоял Миттерик и разъяренно ревел, с восхитительной наглядностью показывая, что значит полыхать от гнева.

– Нет! Необходимо, чтобы Второй и Третий полки немедленно совершили бросок!

– Но господин, – подобострастно урезонивал его адъютант, – рассвет еще не наступил, люди рассеяны, мы не можем…

Миттерик потряс мечом перед лицом молодого человека:

– Здесь я командую!

Хотя влезать по такой темени в седло рановато, не говоря уже о том, чтобы сотни коней скакали галопом в сторону невидимого врага.

– Выставить на мосту часовых! Любого, кто осмелится уйти за мост, вешать за дезертирство! Ве-шать!

Заместитель Миттерика полковник Опкер угрюмо наблюдал этот спектакль. Горст хлопнул его по плечу.

– А где северяне?

– Ушли, – ответил Опкер, сердито стряхивая с плеча руку. – Их и было-то не больше нескольких десятков. Похитили штандарты Второго и Третьего полков и скрылись в ночи.

– Его величество не потерпит потери штандартов, генерал! – вопил кто-то.

Фелнигг. Спикировал на конфуз Миттерика, как коршун на цыпленка.

– Я прекрасно представляю, что его величество потерпит, а что нет! – проорал ему в ответ Миттерик. – Я верну эти чертовы штандарты во что бы то ни стало, а укравшее их подлое ворье уничтожу всех до единого, можете доложить об этом лорд-маршалу! Я даже требую, чтобы вы это сделали!

– Уж будьте спокойны, я доложу ему обо всем!

Но Миттерик не успокоился, а отвернулся и заорал в ночь:

– Где разведчики? Я разве не приказывал выслать разведку? Димбик! Где Димбик? Местность, мне нужна местность, черт вас всех подери!

– Й-я! – чуть заикаясь, вперед выступил бледный молодой офицер.

– Они вернулись, нет? Мне нужна уверенность, что характер местности надежен! Скажите мне это, черт побери!

Глаза офицера метались беспокойными зверьками, но он овладел собой и вытянулся во фрунт.

– Так точно, господин генерал! Разведчики были посланы и почти все уже вернулись! И местность… превосходна. Как карточный стол. Карточный стол… покрытый ячменем…

– Отлично! Мне не нужно гадских сюрпризов! – Миттерик решительно отошел, фалды взметнулись на ветру. – Где, разрази его гром, майор Хокельман? Мне нужно, чтобы конница была готова к броску, как только развиднеется настолько, чтоб видно было куда ссать! Вы меня поняли? Ссать!

Его голос отдалялся вместе с брюзжанием Фелнигга и фонарями штабистов. Горст остался один, хмурясь впотьмах с разочарованностью брошенного жениха.

Значит, налет. Имела место не более чем дерзкая вылазка, вызвала которую показушность Миттерика с его знаменами. И нет здесь места ни славе, ни искуплению. Только глупость, трусость и напрасные потери. Горст лениво прикинул, сколькие успели сгинуть во всем этом хаосе. Раз в десять больше, чем от руки северян? Воистину, враг в войне – наименее опасный элемент. «Как мы можем быть так до смешного, до нелепого не готовы? Потому что мы представить не могли, что у них достанет дерзости атаковать. Расстарайся сейчас северяне, так они могли бы отогнать нас обратно за мост и захватить целиком два кавалерийских полка, а не только их штандарты. Пятеро человек с собакой могли бы это сделать. Только они не представляли, что мы настолько не готовы. Неудача для всех. Особенно для меня».

Повернувшись, он увидел стайку солдат и кое-как вооруженных слуг. Ишь ты, подтянулись следом за ним к мосту. Причем в удивительном количестве. «Овцы. А я тогда кто? Овчарка? Гав-гав, дурачье».

– Что будем делать, господин? – спросил один.

Горсту оставалось лишь пожать плечами. Он медленно пошел обратно к мосту, оттесняя с пути разрозненную стаю. Точнее, отару. Рассвета еще не намечалось, ну да это дело скорого времени.

Пора облачаться в доспехи.

Зоб осторожно спускался по холму. Он напряженно вглядывался в темноту, выбирая, куда поставить ногу, и морщился из-за колена, саднящего едва ли не при каждом шаге. А еще из-за больной руки, больной щеки и не менее больной скулы. Но более всего он морщился из-за вопроса, донимающего в эту холодную, ветреную ночь без сна. Ночь, полную огорчений и тревог, слабых стонов умирающих и неслабого храпа Жужела из чертова Блая.

Передать Черному Доу слова Кальдера или нет? Принц, наверное, уже сбежал. Или нет? Зоб знал Кальдера с малолетства. В храбрости его упрекнуть нельзя, хотя при последнем разговоре в нем проглянуло нечто, чего Зоб не узнавал. Вернее, узнавал, но не в Кальдере, а в его отце. А Бетод дезертиром не был. Что его и убило. Это, и еще Девятипалый, размозживший ему голову. Это лучшее, на что Кальдер может рассчитывать, если Доу прознает о его словах. Лучшее, на что мог рассчитывать и сам Зоб, прознай Доу об этом от кого-нибудь другого. Он вскользь поглядел на хмурое, исполосованное шрамами лицо Доу, которое огнистыми сполохами выхватывал из черноты факел Хлада.

Сказать или нет?

– Язви его, – шепнул он.

– Эйе, – сказал Хлад.

Зоб чуть не грохнулся и лишь тут вспомнил, что слово «язви» человек может употреблять применительно едва ли не ко всему. Вот она, красота слова. Оно может обозначать все, что угодно, в зависимости от того, как обстоит дело. Ужас, потрясение, боль, страх, тревога. Все-то в него умещается.

Из темноты показалась маленькая развалюха в зарослях лопухов и крапивы, буйно разросшихся вокруг обвалившихся стен. Крыша тоже провалилась, и сгнившие стропила торчали, как ребра скелета.

– Жди нас здесь, – сказал Доу, забирая у Хлада факел.