Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

По дороге фотограф, сидевший рядом с Юрием, велел остановить машину. Сказал, что хочет демонтировать полочку, на которой был установлен фотоаппарат. Юрий посоветовал оставить её, поскольку она ещё может понадобиться:

– Намечен ещё целый ряд съёмок по части противовоздушной обороны. И не только… Пусть стоит. Буду класть туда что-нибудь… Маслёнку, например!

Фотограф поколебался, но согласился. Тут он передал Юрию пятьсот рублей.

– Многовато, – удивился Юрий. – Пары сотен было бы достаточно.

Но тот не хотел ничего слышать.

– Так мне дали, так отдаю.

Пожал ему руку и вышел из машины.

Оказалось, что на обочине его поджидала повозка. «Грузчик», ехавший в кузове, спрыгнул и сел рядом с водителем. Машина тут же тронулась – надо было отвезти в горсовет бочку с бензином.

В тот же вечер Юрий положил на стол Михаила Игнатьевича сверточек с деньгами и подробно доложил обо всём, что происходило на аэродроме.

– Ты смотри, какие щедрые. Это не случайно! Значит, надеются на твоё участие в своих делах.

Студенков записывал. Иногда переспрашивал. Его интересовали подробности поездки и происходившей съёмки.

Начальник ухмыльнулся, затем сказал:

– Составим акт на деньги! Это тоже необходимо.

Михаил Игнатьевич вроде бы должен был остаться доволен проделанным, но он не произнёс ни слова. Будто никакой «операции» вообще не было. Это беспокоило Юрия…

Недели полторы спустя, поздно ночью, в горотделе Студенков на ходу сказал Котельникову: «Пойдем со мной».

Вошли в большую комнату со стульями и белым полотняным экраном на стене. Видимо, это был «Красный уголок». На экране Юрий не сразу узнал свой грузовичок с застрявшим рядом с поднятым капотом «грузчиком», суетившимся у фотоаппарата. Юрий удивился, увидев, как тот снимает аппарат с полочки и в открытую, стоя, фотографирует переднюю часть истребителя! Видимо, с полочки ему не удавалось добиться желаемого, поэтому он всё время нервничал, оглядывался по сторонам, а затем пошёл на такой рискованный шаг. На экране было видно, как фотограф снимает переднюю часть самолёта, затем прячет фотоаппарат в домотканую, явно деревенскую сумку…

Когда Юрий докладывал о происходившем на аэродроме, Студенков ни словом не обмолвился, что фотограф снимал в открытую. Теперь он рассказал. Юрий обязан был присутствовать при погрузке бочки с бензином в кузов, затем следить, чтобы были подложены бруски против её раскачки во время езды. Он и понятия не имел, что на аэродроме находились Студенков и ещё кто-то из областного управления. Сидя внутри самолета, они снимали киноаппаратом процесс фотографирования «грузчиком» самолёта, огромная часть которого вообще не была зачехлена. Всё это было заранее подготовлено. Как вещественное доказательство.

Теперь Котельникову стало многое понятно. Он был поражён и восхищён! Тем более когда ни один из «грузчиков» на следующий день не явился в Горкомхоз на работу. Юрий догадывался о причине. Вопросов не задавал даже Михаилу Игнатьевичу.

Лишь после просмотра короткометражного фильма он узнал, что перегоревшая лампа якобы от старого радиоприёмника, купленного в «неком комиссионном магазине», оказалась генераторной лампой от радиопередатчика немецкой фирмы «Телефункен». И что затеянная инженером съёмка была заснята отделом контрразведки измаильского облуправления.

– В самом начале в разговоре со мной по этому поводу ты высказал мысль, что было бы хорошо, чтобы кто-нибудь из представителей органов находился в самолёте и заснял фотографа во время съёмки. Твоё предложение отражено в деле. На это начальник управления сказал, что из тебя получится толковый контрразведчик! Так что, Юрка, можешь гордиться! Рад за тебя! Провернули мы операцию на славу. Считай, что моё устное заключение и есть благодарность органов…

Твои поступки были правильны. Риск, которым пренебрёг, был серьёзный. Кто знает, чем могла бы обернуться затея инженера. Молодец!

– Я стал понимать значимость затеянного уже во время проведения «операции», – признался Юрий. – Без конца выверял, насколько правильно поступаю. Во всяком случае, напряжение ни на секунду не отступало. Выполняемое считал долгом. А главное, операция прошла незаметно для окружающих. У меня, правда, была мысль, что после отъезда с аэродрома могли покончить со мной. Как с участником и свидетелем. Но револьвер был при мне.

– Об этом ты мне не говорил. Нехорошо! Обо всём надо докладывать… Условились?

Юрий кивнул.

Тут Михаил Игнатьевич напомнил:

– А ведь началось вроде бы с пустяка! Перегорела лампа радиоприёмника. Невелика беда… Зато в итоге чем всё завершилось? Вот почему инженер так настойчиво требовал вернуть перегоревшую лампу – чтобы не оставлять следа. Потому мне не хотелось возвращать вещественное доказательство. Но был вынужден, чтобы не насторожить инженера.

В деревне Курчи, напротив Болграда, по ту сторону лимана Ялпуг, где Студенков и Юрий некоторое время тому назад купались, органами НКВД были изъяты две рации. Одна оказалась давно вышедшей из строя. По всей вероятности, когда инженер обратился к Юрию с просьбой найти замену лампе, у них вышел из строя последний передатчик. Но с этим уже разбиралось следствие. Конечно, не в Болграде.

На счету ликвидированной группы, как выяснило следствие, был не только шпионаж, но и убийства.

Во время учёбы в Бухаресте Юре довелось побывать в Галаце в связи с прибытием на тамошний аэродром первых «мессершмиттов». Запомнился вечер 3 сентября 1939 года с развешенными в городе афишами, где под огромным изображением Гитлера со зловещим оскалом пестрели его слова: «Они захотели войну с Германией – они её получат…» В тот день истёк срок ультиматума Англии и Франции, предъявленный Германии по поводу «немедленного прекращения вторжения вермахта в Польшу».

Теперь Галацы оказались напротив советского Рени.

В Болграде по выходным дням под вечер на бульваре можно было видеть молодых людей, которые по недальновидности и легкомысленному отношению к властям «точили языки». Юрий переживал за соученика по лицею острого на язык Мику Набережнего, блиставшего юмором в антисоветски настроенной компании.

Ему было искренне обидно за своего соученика. Однако на неоднократные юрины уговоры Мика отвечал шутками, прибаутками. Особенно высмеивал жён армейских командиров, которые прогуливались по бульвару в ночных рубашках или шёлковых комбинациях с кружевами, принимая их за нарядные платья. Эти вещи продавались в военторге среди оставшихся товаров, которыми прежде торговали румыны. Конечно, в СССР не видели таких вещей и не знали их назначения. Это и служило поводом для насмешек молодых недоброжелателей. Эти шутки истолковывались как проявления антисоветизма. Такие действия карались. Нашлись и доносчики, раздувавшие кадило. Быть может, из личных шкурных интересов.

Небольшой их штат имелся у старшего следователя горотдела Смилянного. Юрий не переносил его за самомнение и неуживчивый характер, раздражала также его сморщенная, постоянно недовольная физиономия.