Волчье солнышко - Александр Бушков

– Разумеется. Два раза.

– И что же?

– Я его не узнал. Мне показалось, да и сейчас кажется,что он не вполне нормален психически. Бессвязный бессодержательный получилсяразговор – и в первый, и во второй раз. Осталось такое впечатление, словно онвсе время порывался рассказать что-то важное, начинал сложными зигзагамиподводить меня к чему-то, и вдруг – будто захлопывается какая-то дверь или,наоборот, впереди разверзается пустота. Издерган до крайности, стряхивает пепелна пол, – это он-то, образец аккуратности! – озирается с таким видом,словно кто-то сейчас появится за его спиной прямо из стены. Кажется даже, чтоон вооружен…

– У вас не создалось впечатления, что он чего-то иликого-то боится?

– Если даже и так, то это чисто нервное, не имеющееотношения к реальности, – задумчиво сказал Гралев. – Скорее всего, унего тоже не выдержали нервы, но проявилось это еще болезненнее, нежели у меня.Ему давно пора лететь к Полачеку в Брно, а он почему-то торчит здесь и не хочетуезжать.

– Полачек? – сказал Савин. – Настолько япомню из наших прошлых бесед, это тот, кто шел за вами, так сказать, по пятам?Ваш наследник престола?

– Собственно говоря, да, – сказал Гралев. –После того как распалась моя группа, многие перешли к Полачеку, в том числе иКетсби. Но он никак не хочет уезжать, я хотел даже купить ему билет и посадитьв самолет, но решил немного подождать. Не стоит его отправлять в такомсостоянии, пусть немного придет в себя…

– У него здесь родственники? Женщина, может быть?Друзья?

– Никого. Я бы знал. – Гралев поставил на хлипкийстолик пустую чашку, досадливо помотал головой: – Послушайте, Савин, хватит обэтом, хорошо? Все-таки речь идет о человеке, который работал со мной четырегода…

– Я думал, вы все же скажете «о моем хорошем друге», –сказал Савин. – Нет?

Наступило неловкое, напряженное молчание. Савин отвернулся иравнодушно рассматривал выцветшие литографии на стене.

– Нет, – сказал наконец Гралев. – Вы неподумайте, что я к нему плохо относился или недолюбливал… Он хороший парень,прирожденный инженер, с ним было легко работать и интересно общаться за стенамилаборатории, и все же… И тем не менее друзьями мы не были. Боюсь, что «хорошихдрузей», как вы выразились, у него вообще не было. У него были только хорошиезнакомые. Вы понимаете разницу?

– Понимаю, – сказал Савин. – Продолжайте,прошу вас.

– Создавалось впечатление, что на нем надет панцирь,разместившийся где-то между кожей и скелетом, в Монгеруэлле, мне показалось,это проступило особенно остро.

– Ага! – Савин стукнул ладонью по колену. –Вы отгоняете мои последние сомнения, Гралев, последние уничтожаете, теперь яуверен, что не ошибся… – Он чувствовал, что впадает в пустословие, но немог сразу остановиться, это было своеобразной разрядкой. – И если это окончательноподтвердится, если это подтвердится…

– О чем вы?

– Исключительно о вас и ваших делах. – Савиновладел собой. – Можно еще кофе? Благодарю… Понимаете, Гралев, я провелвчера два часа в вычислительном центре Монгеруэлла. Машинное время сейчасгораздо дешевле, чем в прошлом веке, и все равно мне пришлось выложитьтрехмесячный оклад – у меня были сложные задачи, осложнявшиеся еще и тем, чтоне всегда я мог конкретно объяснить, что мне нужно… Начнем по порядку. Если бымесяц назад я спросил у вас, кто, по-вашему, является сегодня лучшим Т-физикомпланеты, что бы вы мне ответили, избегая обеих крайностей – ложной скромности иизлишнего самомнения?

Гралев ответил не сразу:

– Месяц назад я ткнул бы себя пальцем в грудь.

– И абсолютно справедливо, – сказал Савин. –Так и поступайте впредь, вы слышите? Минуту! – Он резко вскинул ладонь: –Без самобичующих реплик, Гралев, ясно? И не перебивайте, понятно? Слушайте иотвечайте на вопросы. Потом можете говорить все, что угодно. Итак, рассмотримситуацию. Родилась и уверенно набирает силы новая отрасль физики, занимающаясяпроникновением в иномерные миры, параллельные пространства. Есть теория,математический аппарат, хорошие специалисты, оборудование и, что немаловажно,признание в научных кругах.

– Не везде, – сказал Гралев. – Иные метрыповерят в нашу правоту не раньше, чем сами побывают в одном из иномерных миров.И они отнюдь не бездари, просто существует такая вещь – определенные свойствачеловеческого мышления… Вы ведь знакомы со многими хрестоматийными примерами?Против существования метеоритов или возможности постройки летательных аппаратовтяжелее воздуха выступали отнюдь не одни бездари…

– С хрестоматийными примерами я знаком, – сказалСавин. – Не будем отходить от главного. Итак, на протяжении последнихпримерно двух с половиной лет в лабораториях, идущих, казалось бы, поединственно верному пути, произошел ряд катастроф, которые можно расценить какпризнак провала, результат неверного пути. Признак того, что великолепнаямагистраль оказалась на деле примитивным тупиком, так что просто неизвестнотеперь, где же она – укатанная дорога, ведущая к сияющим вершинам. Те, у когомышление в полной мере обладает «определенными свойствами», возликовали и вновьразвернули задохнувшееся было наступление. Те, кто относился к вам с доброжелательнымпониманием, те, кто присуждал вам Нобелевки и помогал отвоевывать место подсолнцем, – даже они под давлением неопровержимых фактов… Смутились изадумались, скажем так. И наконец, в ваших рядах возникло дезертирство, причемполководец, сиречь вы, покинул поле боя, даже не дождавшись окончательногоразвала армии. Я не говорю уж о том, что средства массовой информации перешлиот неумеренных восторгов к выжидательному молчанию – в лучшем случае. Яисчерпывающе обрисовал ситуацию?

– Да. Факты…

– Подождите. Ответьте еще на несколько вопросов. Какиемеры безопасности принимались в тех лабораториях, где вы работали?

– Обычные меры согласно технике безопасности.

– Я не о том, – сказал Савин. – Какие меры увас принимали против возможной диверсии?

– Против чего?

– Против диверсии, – внятно повторил Савин. –Против бомбы, которую кто-то мог подложить, против того, что кто-то могсознательно привести установку к взрыву? Это и есть неучтенный фактор, понятновам? Никто не думал о бомбах, потому что никто ничего не знал о тех, комувыгодно подкладывать бомбы…

– Вы с ума сошли? – спросил Гралев скорееделовито, чем удивленно. – Мы же не персонажи криминального романа.

– Ну да, – сказал Савин. – А между темкандидаты а, гипотетические диверсанты преспокойно существуют, Гралев! Простомы ничего о них не знали, и по вполне уважительной причине – наш противникзначительно старше Т-физики и, пока ее не было в помине, оставался абсолютнонеуязвимым. Угроза для него возникла буквально девять-десять лет назад, и он понимал,чем это ему грозит, но оставался для вас невидимым, вы о нем и понятия неимели, а он действовал…