Трилогия о мисс Билли - Элинор Портер

поете в водевилях, как вдохновенно пророчествовали. Впрочем, судя по суммам, которые зарабатывают звезды водевилей, смеяться над этим не стоит. Билли говорила, что вы два или три раза появлялись на сцене святая святых, в том числе в абонементном спектакле, и произвели своего рода сенсацию.

– Глупости! Я всего лишь студент оперной школы, – возразил Аркрайт.

– Да, Билли и об этом говорила, но она сказала, что это ненадолго. Что вы уже получили хорошее предложение – нет, я не о браке – и что следующим летом вы едете за границу, а они невероятно вами гордятся.

– Глупости! – снова вскричал Аркрайт, краснея, как девушка. – Это всего лишь… лесть миссис Хеншоу.

Калдервелл отбросил сигару и наклонился вперед.

– Аркрайт, расскажите мне о них. Как они живут?

Аркрайт нахмурился.

– Кто? Кто живет?

– Хеншоу. Счастлива ли она? Не обманывает ли он ее?

Лицо Аркрайта потемнело.

– Ну… – начал он, но Калдервелл его перебил.

– Только не привередничайте. Вы можете подумать, что я лезу не в свои дела, но это не так. Все, что касается Билли, касается и меня. И если он не делает ее счастливой, я… Я убью его.

Аркрайт невольно засмеялся. Ярость в словах Калдервелла и пыл, с которым он снова набросился на сигару, были очень выразительны.

– Полагаю, прямо сейчас нет смысла заряжать револьверы и точить кинжалы, – мрачно заметил он.

На этот раз рассмеялся Калдервелл, но совсем невесело.

– Нет, я больше не влюблен в Билли, – объяснил он, – не думайте так. Я бы не стал с ней встречаться в таком случае.

Аркрайт внезапно подвинул свое кресло, так что его лицо оказалось в тени. Калдервелл продолжил без паузы.

– Нет, я больше не влюблен в Билли. Но она прекрасный человек, и вы это знаете.

– Знаю, – сказал Аркрайт тихо, но спокойно.

– Конечно, знаете! Все знают! И все желают ей счастья! Но ее брак с Бертрамом! Когда я об этом услышал, меня одним пальцем с ног сшибить было можно. Понимаете, Бертрам – хороший парень, и я его очень люблю. Я его всю жизнь знаю. Хотя лет шесть или восемь назад он связался с дурной компанией, с Бобом Сивером и его дружками. Они ездили к цыганам и все такое. Это не слишком хорошо для него. У него тяжелый нрав – наверное, это потому, что он талантлив. Хотя я совершенно не понимаю, почему люди не могут рисовать картины или петь песни и при этом вести себя нормально!

– Он может, – коротко вставил Аркрайт.

– Хм! Ладно, это просто мое мнение. Но что до женитьбы… Бертрам восхищается каждым милым личиком, которое видит на своем пути, и немедленно мечтает его написать, но и все. Нет, он всегда честен с женщинами, я ничего такого не хочу сказать, но вокруг так много девушек, которых немедленно надо перенести на холст! Но чтобы он осел на одном месте и женился раз и навсегда?! Господи! Да как можно вообразить Бертрама Хеншоу женатым?!

Аркрайт нервно ерзал в кресле, произнося защитную речь.

– Но он действительно стал таким, уверяю вас. Я много раз видел их дома вдвоем. Полагаю, они очень счастливы, – решительно говорил Аркрайт, но при этом чего-то как будто стыдился.

Калдервелл замолчал. Он содрал с сигары золотой ободок и вертел его в руках.

– Да, я тоже один раз их видел, – сказал он через минуту, – я обедал с ними месяц назад.

– Я слышал.

Калдервелл уловил в голосе Аркрайта странные ноты.

– О чем? Почему вы так сказали?

Аркрайт засмеялся, и все напряжение ушло.

– Думаю, могу вам рассказать. Вы все равно об этом услышите. Миссис Хеншоу сама повсюду об это рассказывает. Мне об этом рассказала ее подруга, Алиса Грегори. Их кухарка уехала, и хозяйке самой пришлось готовить обед.

– Да, я знаю.

– Но вам стоило бы услышать, как эту историю рассказывает миссис Хеншоу или Бертрам. Очевидно, она ничего не знала о готовке, и все ее отчаянные попытки приготовить обед были еще хуже самого обеда, судя по ее рассказам. А вы ничего не заметили?

– Заметил? – взорвался Калдервелл. – Я видел, что Билли радовалась, почти светилась, а Бертрам был так мрачен, что едва ли не метал молнии. Потом я заметил, что Билли просто пытается сдержаться от слез, и обвинил во всем его. Я подумал, что он сказал что-то, что ее ранило, и мне захотелось его убить. Господи! Так вот что их расстроило?

– Полагаю, что да. Алиса говорит, что с тех пор миссис Хеншоу почти поселилась в кухне и упрашивает Элизу научить ее всему, что та знает.

Калдервелл хихикнул.

– Как это похоже на Билли! Она ничего не делает наполовину. Значит, у нее просто ничего не получилось с обедом? Теперь понимаю.

– Алиса говорит, что она на самом деле учится готовить, несмотря на ужас старого Пита и просьбы Элизы не портить свои хорошенькие ручки.

– Так Пит в порядке? Верный старикан!

Аркрайт слегка нахмурился.

– Он действительно верный, но он не совсем в порядке. По-моему, он болен.

– А почему тогда Билли позволяет ему работать?

– Позволяет? – фыркнул Аркрайт. – Посмотрел бы я, как вы попытаетесь его остановить. Миссис Хеншоу плачет и просит его прекратить работу, но ему отвратительна эта мысль. Пит совершенно уверен, что вся семья умрет с голоду, если его не будет, и миссис Хеншоу утверждает, что у него есть на то некоторые основания, если вспомнить состояние кухни и столовой в тот день, когда там царила она.

– Бедная Билли, – улыбнулся Калдервелл. – Если бы я подозревал, что там творится, я бы сам спустился в кухню.

Аркрайт поднял бровь.

– Наверное, хорошо, что вы этого не сделали, если Бертрам верно описывает то, что он там нашел. Миссис Хеншоу признается, что даже кот искал спасения под плитой.

– Как будто самый презренный червь в этом мире на самом деле должен спасаться от Билли. Между прочим, а что это за Приложение, о котором я слышал? Бертрам упоминал его, но я ни от одного из них не добился внятного ответа. Билли не сказала, а Бертрам сказал, что раз она это не сделала, то и он не станет. Впрочем, я подозреваю. Какой-нибудь приют для питомцев Билли?

– Она его так не называет, – лицо и голос Аркрайта смягчились. – Это старое Гнездо. Она оставила его за собой и называет Приложением к своему дому. Она поселила там увечную даму, бедную учительницу музыки, хромого мальчика и тетю Ханну.

– Как это… необычно!

– Она так не думает и называет этот дом предохранительным клапаном для слива лишнего счастья.

Оба