Эфирный оборотень - Алексей Живой

Удивление куратора программы «Мыслитель» неприятными случайностями достигло своего апогея спустя тридцать три дня, когда бомбардировщик Рассела внезапно обнаружился над мятежной Кубой и был подбит кубинскими гвардейцами ракетой класса «Земля-воздух». Майор Кремп был вынужден приземлиться на вражеской территории. Спустя трое суток, каким-то чудом Расселу с экипажем удалось бежать и снова захватить свой бомбардировщик, отремонтированный кубинцами. Майор уже почти преодолел Мексиканский залив, когда его вновь догнали кубинские «Миги», пилоты которых до самой мексиканской территории пытались заставить его вернуться обратно. Рассел отказался и был вторично сбит. Несмотря ни на что, он сумел посадить остатки самолета на скалистом плато неподалеку от знойного Матамароса. Подоспевшие мексиканские военные и врачи увидели перед собой среди обугленных обломков летательного аппарата шесть человек в бессознательном состоянии. Летчики были доставлены в ближайшую больницу Матамароса, но так и не пришли в чувство. Узнав об инциденте с кубинцами и мексиканцами, Грегор Йорк немедленно послал в Матамарос своих людей, которые вывезли Рассела и остальных членов экипажа на авиабазу «Гринфилд» – центр испытательных полетов по программе «Мыслитель». С тех пор неизвестно как попавшие на Кубу летчики находились там под пристальным наблюдением первоклассных врачей и негласным надзором аппаратуры Йорка. Но прошло уже почти две недели, а летчики по-прежнему оставались в состоянии комы. Их мозги, судя по показаниям приборов, словно приостановили свою жизнедеятельность. Но этого быть не могло. Остановка работы человеческого мозга означает мгновенную смерть организма. Даже в состоянии комы мозг продолжает генерировать энергетические импульсы, с технической точки зрения всего лишь переходя на экономичный режим работы. Однако, организмы всех летчиков функционировали нормально, потребляя питание внутривенно, а вот мозг у каждого не работал. Грегор Йорк, рассматривая показания приборов, отказывался верить своим глазам. Он привык надеяться на свои всемогущие приборы и чувствовал себя теперь, когда они ему не помогали, в положении потерявшего зрения. Он мог копаться в душах и мозгах других людей, но эти шестеро были для него недоступны. Записи мыслеформ летчиков представляли сплошные белые полосы в течение двух недель, и лишь однажды в показаниях жизнедеятельности мозга Джони Питфайера на секунду возникла картинка с изображением человека в адмиральской форме неизвестного военно-морского флота. Грегор приказал перевернуть вверх дном все мировые архивы и идентифицировать личность. И ее идентифицировали – это был адмирал военно-морского флота Японии Того в парадном мундире. Человек, который успел умереть почти за пятьдесят лет до рождения штурмана ВВС США Джонни Питфайера, что само по себе означало невозможность их личной встречи. Мозг подвержен собственному воображению, но почти всегда глубже всего хранит события из реальной жизни. Поразмышляв, Грегор решил принять на веру возможность того, что Джонни просто видел какой-нибудь исторический фильм с участием актера, игравшего адмирала Того, в противном случае выводы следовало делать уж совсем фантастические. А, как человек, знающий управлявшие миром тайные пружины, аналитик Пентагона Грегор Йорк не верил в фантастические происшествия и инопланетян, придуманных сумасшедшими лжеучеными и разрекламированных Голливудом. Гораздо больше Грегор верил в свои приборы. Но произошедшее затем снова поставило аналитика в тупик. Показания приборов представили новые доказательства в пользу личного знакомства американского штурмана и японского адмирала. Запись мыслеформы отчетливо показывала нос военного корабля, на котором стоял стол. За столом в позах беседующих людей сидели адмирал Того и Джони Питфайер. Они пили чай. Кроме них рядом был еще один человек в тельняшке и бескозырке, но он был абсолютно непонятен Йорку. Проанализировав запись, удалось установить, что корабль действительно является адмиральским броненосцем «Асама», участвовавшем в русско-японской войне и потопленным отчаянным русским крейсером «Изумруд» в одном из боев Цусимского сражения. Но Грегору не давал покоя моряк, оказавшийся русским боцманом того же времени. Если беседу с японским адмиралом еще можно было позволить Питфайеру в наркотических снах, хотя в досье он проходил чистым по этим вопросам, то представить себе беседу с японским адмиралом в обществе русского боцмана во время войны можно было только в том случае, если у Питфайера был мозг завзятого наркомана. Это обстоятельство несколько успокоило Йорка и он решил, что все это можно списать на больное сознание и фантазию, поскольку логические кубики не совпадали. На жизнедеятельность мозга в нормальном состоянии это никак не походило. Но следующий день вновь лишил куратора программы «Мыслитель» покоя. Но новой записи мыслеформы штурмана был запечатлен эпизод воздушного боя, причем со странным сочетанием самолетов для одной войны. Не считая американского стратегического бомбардировщика «Б-52», в бою участвовали «Миг-29» и несколько чернотелых германских «Мессершмидтов 109». Кроме того, под ними находился нацистский суперлинкор времен второй мировой войны «Тирпиц.» Это был явно перебор. Если Питфайер чудом выживет и выйдет из комы, ему предстоит нелегкая жизнь в стенах секретной лаборатории Грегора Йорка в качестве подопытного кролика до конца своих дней. Грегор даже заранее пожалел неудачливого штурмана.

Но первым очнулся Рассел Кремп. Датчики его приборов запульсировали зеленым светом, показывая неожиданно высокий выброс мыфслеформ, и майор открыл глаза. Затем поток внезапно прекратился – Кремп на несколько часов снова впал в кому. Но к вечеру вторично открыл глаза и сел на кровати, вырвав все провода от датчиков из головы и тела. В первые минуты после комы он вел себя так, словно узнал всех, но был смертельно устал и не хотел общаться, несмотря на все уговоры окружающего персонала. В итоге майор Кремп запустил табуреткой в охранника, маячившего в дверях, и сказал, что ему наплевать на все командование на свете, на черта и дьявола вместе взятых, и на все остальное. Он будет разговаривать только когда отоспится. После этих слов майор упал на кровать и спал тридцать часов.

И вод сегодня утром постоянно наблюдавший за палатами с летчиками дежурный офицер позвонил. В то время куратор программы «Мыслитель» находился в соседнем штате Юта по делам особенной важности. Это для подчиненных, конечно, а на самом деле все эти выкрутасы с мозговыми импульсами Питфайера абсолютно выбили Грегора из колеи и он уехал на несколько дней в национальный парк каньона Глен, находившийся в штате Юта, просто поохотиться на всякую живность. Остановившись на уединенном ранчо «Преста», официально принадлежавшему богатому фермеру Дональду Джойсу, а на самом деле являвшемуся секретной точкой Пентагона для релаксации высших чинов, Грегор попытался отвлечься от сложившейся ситуации, проводя сутки за сутками на охоте вместе с Джойсом, ходившим в чинах майора разведки. Вдоволь налазившись по красно-каменному каньону и подстрелив несколько птиц, Грегор вернулся на ранчо, намереваясь провести весь следующий день в глубокой медитации. Но утром, не успел он закончить несколько дыхательных процедур, как позвонили с авиабазы с сообщением про возвращение к жизни майора Кремпа. Не медля ни минуты, Грегор Йорк запрыгнул в свой ярко-желтый «Порше» и, петляя по извилистому горному шоссе, понесся изо всех сил на авиабазу «Гринфилд». По дороге, проезжая через небольшой городишко Монтроз, куратор купил на короткой гигиенической остановке свежий номер газеты «Сити Джорнал» с большой фотографией горящего небоскреба на первой полосе. Но читать ее не стал, решив пролистать на досуге, а это означало, что скорее всего Грегор выкинет газету в мусорное ведро, так как досуга у него практически не было, а теперь и не предвиделось неопределенное время. Подъехав через несколько часов к воротам авиабазы, Грегор Йорк остановился на секунду, чтобы охранник смог рассмотреть его приклеенный с обратной стороны стекла пропуск, и, газанув, влетел во двор главного здания. У входа в здание же его не останавливали – пропуск первой категории, красовавшийся на кармане куртки, имели только два человека на авиабазе «Гринфилд» – полковник Патерсон и аналитик Грегор Йорк. На этом, однако, вольности приличествующие званию и окончились. Взлетев по лестнице на третий этаж здания, куратор последовательно прошел через четыре поста охраны, затем позволил электронным датчикам просканировать собственные глаза и рисунок кожи. Только после этого он вошел в помещение в секторе «А», которое было строго засекречено от остальных обитателей авиабазы и почти мгновенно переоборудовано для длительного содержания людей в состоянии комы и проведения опытов. Дверь в помещение была бронированной, стены тоже, а окон не было вообще. Людей здесь можно было содержать сколь угодно долго, а при необходимости всегда оставалась возможность вывести их никем не замеченными через черный ход, сообщавшийся со специально прорытым по указанию Йорка подземным тоннелем. Такие меры предосторожности Грегор принял в силу секретности программы «Мыслитель», и для того, чтобы кто-нибудь из ведомства контроля за секретными программами при правительстве не вздумал сунуть нос в его дела. Ненужных свидетелей Грегор не любил.