📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаПлощадь и башня. Cети и власть от масонов до Facebook - Ниал Фергюсон

Площадь и башня. Cети и власть от масонов до Facebook - Ниал Фергюсон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 161
Перейти на страницу:

Глава 55 Революция через Twitter

Как видно на примере рыбаков из Кералы, важнейшим параметром, который придал социальным переменам начала XXI века взрывной характер, стал чрезвычайно быстрый рост сетей мобильной телефонной связи. Инновации в области мобильных телефонов стали даром небес для традиционных телекоммуникационных компаний – таких как AT&T и Verizon (ранее Bell Atlantic и NYNEX) и их эквивалентов во всем мире[1277]. Хотя между производителями телефонов и была конкуренция (во многом благодаря тому, что Google выпустил Android – в противовес iOS от Apple), между операторами сотовой связи конкуренция была совсем небольшая, и количество абонентов постоянно росло. Это определялось высоким спросом. Как показывает илл. 40, в странах со столь разными экономическими условиями, как США, Китай и Египет, уже в 2010 году мобильные телефоны имелись у подавляющего большинства людей, и хотя Египет отставал по части распространения смартфонов, египтяне даже чаще пользовались телефонами для общения в соцсетях и для обмена политическими новостями[1278]. Благодаря мобильным телефонам – и тем более смартфонам – из социальных сетей можно было вообще не вылезать.

Если Facebook изначально удовлетворял потребность людей в сплетнях, то Twitter – основанный в марте 2006 года – откликнулся на более специфическую потребность: обмениваться новостями, часто (хотя и не всегда) политическими. К 2012 году более 100 миллионов пользователей размещали уже около 340 миллионов “твитов” в день. Но можно ли совершить революцию при помощи “твитов”? Размышляя о провале иранской “зеленой” революции 2009 года, Малкольм Гладуэлл пришел к выводу, что нельзя. По его мнению, соцсети не являются заменой старомодных организаций активистов вроде тех, чьими усилиями удалось свергнуть коммунистические режимы в Восточной Европе[1279]. А вот руководители Google Эрик Шмидт и Джаред Коэн думали иначе. В прозорливой статье, опубликованной в ноябре 2010 года, они предупреждали, что “правительства будут застигнуты врасплох, когда массы их граждан, вооруженные практически одними сотовыми телефонами, примут участие в мини-восстаниях против их власти”[1280]. “Реальные действия” на “взаимосвязанных территориях” (по выражению авторов) можно увидеть “в тесных каирских конторах” и “на улицах Тегерана. Там и в других местах активисты и энтузиасты-программисты организуют флэшмобы против репрессивных правительств, придумывают новые технологии, позволяющие обходить ограничения доступа и цензурные заслоны, сообщают новости в твитах, создают основы новой онлайн-журналистики и пишут билль о правах человека для эпохи интернета”[1281]. Google оказался прав, а Гладуэлл – нет, и, пожалуй, ничего удивительного в этом нет, ведь подтверждения справедливости тезиса Шмидта – Коэна накапливались годами. И мобильные телефоны, и соцсети играли очень важную роль в политических кризисах, настигавших такие столь различные между собой страны, как Молдова, Филиппины, Испания, и даже китайскую провинцию Синьцзян[1282].

Площадь и башня. Cети и власть от масонов до Facebook

Илл. 40. Использование мобильных телефонов и социальных сетей в Китае, США и Египте. 2010 г. Указаны доли населения в процентах.

Финансовый кризис и вызвавшие его рецессии подорвали легитимность правительств по всему миру. Однако впервые эти новые силы обнажили истинную уязвимость существующего иерархического порядка отнюдь не в США и даже не в Европе. Революционным событиям, захлестнувшим Ближний Восток и Северную Африку и начавшимся в Тунисе в декабре 2010 года (их неверно назвали потом “арабской весной”), безусловно, способствовали различные виды информационных технологий, пусть даже о революциях большинство арабов узнали не из Facebook или Twitter, а из новостных выпусков телеканала Al Jazeera. Как это происходило и в Европе после 1917 года, революция стала распространяться подобно эпидемии, используя все существующие сети. “Это вирус, а не часть нашего наследия или культуры йеменского народа, – заявил президент Йемена репортерам незадолго до того, как его отстранили от власти. – Это вирус, занесенный из Туниса в Египет. А в некоторых местах эта зараза ведет себя как грипп. Если посидишь рядом с зараженным, то скоро сам подхватишь инфекцию”[1283]. Во время революционных событий в Египте, которые закончились свержением Хосни Мубарака, появился новый способ предсказывать готовящиеся демонстрации – просто следить за хэштегами в Twitter[1284]. Похожим образом и революционеры в Киеве, в итоге сбросившие украинского президента Виктора Януковича, использовали социальные сети для организации протестных акций на Майдане и для распространения критики в адрес Януковича и его приспешников. Протесты захватывали весь мир, перекидываясь из парка Таксим-Гези в Стамбуле до улиц Сан-Паулу. Чем бы (или кем бы) ни был вызван гнев протестующих, их методы всегда следовали сценарию Шмидта – Коэна[1285]. Испанский философ Мануэль Кастельс поспешил воздать хвалу революционной мощи “сетевого общества”, которое породило столь масштабные народные движения, что уже невозможно, как прежде, просто “задержать главных подозреваемых”[1286]. Некоторые сделали из этого вывод, что все большее количество коррумпированных авторитарных государств, испытывая подобное давление, будет вынуждено превратиться в прозрачные и быстро реагирующие на требования народа “умные правительства”, то есть они обратятся к новейшим технологиям, чтобы повысить качество и подотчетность собственной работы. В итоге все государства станут похожими на Эстонию – первую страну победившей электронной демократии[1287].

1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 161
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?