“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг. - Андрей Платонович Платонов

Здесь кормят вполне удовлетворительно, я съедаю почти все, 9/10 того, что дают.

Целую. Пиши. Пришла няня.

Твой Андрей.

Печатается по автографу: ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 3. Ед. хр. 30. Л. 7. Датируется условно – по содержанию письма.

[343] М. А. Платоновой

Март 1949 г. Москва

Дорогая моя Муся!

Мне нужен компот из чернослива (для желудка), а больше ничего. Хорошо, если товарищи передадут ¼-ку коньяку: проф<ессор> Левитин советовал мне пить его понемногу как лекарство.

Сегодня смотрели меня рентгеном. Сказали прямо: у вас очень, очень большой процесс. Было тяжело. Потом расскажу, как было. Сегодня начали давать таблетки Верховского. Подозревают у меня еще и горло (судя по голосу), на днях меня будет смотреть горловик. Плохо мне пока, – будет ли лучше? Я стараюсь – ем, лечусь. Врач Бушуева[1210] сказала: сердце у вас гораздо старше вас, тоны его очень и очень глухие. А как и отчего станет оно молодым?

Целую тебя и Машу. Привет Марии Емельяновне. Если бы не Маша, не стал бы я здесь лечиться, а ушел бы домой и умер.

Твой Андрей.

Печатается по автографу: ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 3. Ед. хр. 30. Л. 8–8 об.

[344] М. А. Платоновой

Март 1949 г. Москва

Дорогая Муся!

Спасибо тебе, что пришла, благодарю за все. Мне ничего не нужно. Обед хороший, я его сегодня съесть не мог. Ничего ради бога не приноси: все будет только гнить и пропадать. Здесь уход лучше, чем в “Выс<оких> гор<ах>”[1211]. Ни сливок, ничего не нужно. Я, конечно, сильно страдаю по тебе и Машеньке. Не знаю как и быть. Буду лечиться. Продай, пожалуйста, мои сапоги старьевщику. Не знаю, поможет ли мне средство Верховского[1212]. Лежу пока без припадка. Целую и обнимаю тебя и милую Машеньку.

Твой Андрей.

(Приписка на полях) Если средство Верховского пойдет мне в пользу, тогда буду лечиться им дома. Пока ничего не знаю.

Печатается по автографу: ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 3. Ед. хр. 30. Л. 10.

[345] М. Ан. Платоновой

29 апреля 1949 г. Москва

Дорогая моя дочь Маша!

Получил твое письмо и благодарю за него. А почему ты ничего не ешь? Погляди на эти картинки. <Рис>.

Папа умер (I), когда узнал, что Маша ничего не ест и какает чуть-чуть.

Папа встал в гробу (II), когда узнал, что Маша опять стала кушать по целой тарелке каши и какает по большому фунтику.

Любящий тебя

Отец.

Печатается по автографу: ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 1.

[346] М. А. Платоновой

30 апреля 1949 г. Москва

Моя дорогая Мария!

Поздравляю тебя с днем рождения[1213]. Мне тяжело, что я не могу уже второй год провести этот день вместе с тобой.

Ты знаешь, как я люблю тебя. Сейчас я хочу еще раз сказать тебе, что ты была и будешь до конца моей жизни самым любимым человеком для меня и единственной женщиной, которая всегда для меня прекрасна. Пусть это напоминание о моей любви к тебе заменит в нынешнюю годовщину твоего рождения мой подарок тебе, который я не могу поднести по известным тебе причинам.

Поздравляю дочь Марию и Марию Емельяновну[1214] с дорогой для нас всех именинницей.

Твой Андрей.

30/iv 1949, больница.

Печатается по автографу: ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 3. Ед. хр. 30. Л. 5.

[347] Л. И. Славину

10 мая 1949 г. Москва

Л. И. Славину. Дорогой Лев Исаевич!

Осмелюсь напомнить Вам о нашем разговоре в больнице[1215]: я просил Вас при случае поговорить с К. М. Симоновым[1216]. Кстати, я прошу Вас поговорить с ним и о моей книжке (рукопись “У человеческого сердца”)[1217], которая давно находится у него. В сущности, ее можно издать. Это бы, возможно, облегчило мою участь – просто в материальном отношении. Дело в том, что, если я вскоре выйду из прямой угрозы жизни, мне надо уехать жить за город немедленно, а из-за долгой болезни и потери работоспособности дела мои обрушились.

Приношу Вам свою благодарность. Привет Вашей супруге.

Ваш А. Платонов.

10/v 49 г.

Если будет к тому возможность, то лучше переговорите с К. М. скорее[1218].

Поклон и благодарность за лекарства Ник<олаю> Александровичу Верховскому.

А. Платонов.

Впервые: Воспоминания современников. С. 485. Публикация Е. Шубиной.

Печатается по автографу: РГАЛИ. Ф. 2811. Оп. 1. Ед. хр. 308. Л. 1–2.

Славин Лев Исаевич (1896–1984) – прозаик, киносценарист; в годы войны корреспондент газет “Красная звезда” и “Известия”.

[348] А. А. Фадееву

17 мая 1949 г. Москва

А. А. Фадееву

(при его отсутствии – Анатолию Владимировичу Софронову[1219]).

Дорогой Александр Александрович!

Обращаюсь к тебе с просьбой. В свое время рукопись моей книги “У человеческого сердца” была на чтении в секретариате Союза. Я слышал, что ее читали Б. Горбатов[1220], Н. Тихонов[1221], А. Софронов[1222] и они, по моим сведениям, одобрили книгу к изданию, сделав свои замечания об ее улучшении. Затем рукопись была передана К. М. Симонову[1223], где она находится и посейчас. Я прошу ускорить решение вопроса относительно моей книги[1224] (дело продолжается почти два года). Я, конечно, не занимаюсь тем, что лишь ожидаю решения судьбы книжки, написанной прежде. В последние два года я работал над обработкой русского эпоса для Детиздата (гл<авный> редактор издания М. Шолохов, и он знает эту мою работу[1225]), написал пьесу “Ученик лицея”[1226], написал одну повесть “На земляных работах”[1227] (неудачную) и пишу новую “Вениамин Кузнецов”[1228].

Но все мои новые работы задержались окончанием, потому что я тяжело болею туберкулезом, болею вот уже почти два года и сейчас лежу в больнице. Я благодарю тебя за твою доброту, за ту помощь, которую я получил в прошлом году[1229]. Сейчас я получаю (до 1/vii т<екущего> г<ода>) по 750 р<ублей> в месяц в Литфонде[1230].

Теперь я все еще болен, и меня не выписывают из больницы, однако врач говорит, что в начале июня меня можно выписать из больницы, но с тем, чтобы я сразу поселился жить под Москвой, т<ак> к<ак> у меня легкие останутся больными и подорвана сердечная деятельность. Выехать же я никуда не могу; для этого