Арабская кровь - Таня Валько

Они стоят у самой дороги, послушно сбившись в кучку и потупив взгляды в асфальт. Только Марыся украдкой осматривается по сторонам, чтобы понять, есть ли у нее шанс убежать. Краем глаза она видит приближающийся белый автобус, который внезапно тормозит и въезжает на деревенскую дорожку между домами. Наемники ничего не замечают, потому что очень заняты. Они ходят по кругу и связывают руки согнанным мужчинам, которые уже прекрасно знают, что их ждет смертельный приговор.

Фермеры смирились со своей участью и поддаются, как овцы, идущие на убой. Только Рашид сопротивляется, падает на землю, брыкается и не дает себя связать. Солдаты теряют терпение, и один из них стреляет прямо в лицо молодому красивому мужчине. Единственная пуля из пистолета, выпущенная с расстояния десяти сантиметров, превращает это красивое лицо в кровавое месиво.

Марыся и Лейла замирают, прижимая руки ко рту, и не издают ни малейшего звука. Испуганные селянки визжат и в панике разбегаются во все стороны. Две короткие очереди из автомата останавливают их. Одни падают на серую асфальтированную дорогу, другие – на оранжевую землю обочины, извиваясь в последних смертельных судорогах. В живых остаются только две женщины с двумя маленькими девочками. Они стоят как вкопанные у живой изгороди из опунций. Через минуту ливийки приседают на корточки, пряча в объятиях тихо плачущих девочек с косичками, перевязанными разноцветными ленточками, и опускают взгляд, не желая больше смотреть на разыгравшуюся борьбу. Наемники приказывают мужчинам повернуться к себе спинами и встать на колени.

Хамид въезжает в описанное Рахманом селение, думая обо всем, только не об опасностях войны. Как-то не очень тронула его потеря груза в несколько тонн. Его больше интересует личная жизнь и поиски жены.

Когда его глазам неожиданно предстает ужасное зрелище, мужчина машинально поворачивает на утрамбованную деревенскую дорожку между домами. «Значит, то, что пишут в прессе и сообщают по телевидению правозащитники, правда! В Ливии расстреливают гражданских людей, ни в чем не повинных и безоружных! Боже мой!» Не отпуская педаль газа, он мчит между многочисленными оливковыми деревьями. Вдруг в отдалении показалось белое строение небольшой мечети. Стоящий возле нее минарет достаточно высок. Под полумесяцем купола – красивый порожек, с которого муэдзин оглашает, что настало время молитвы.

В голове Хамида родился план. То, что он увидел, испугало молодого человека, но вместе с тем порадовало его сердце. У деревенской дороги стояла та самая женщина, которую он вчера видел в порту. На ней все та же цветная блузка. Сейчас уже нет сомнения, что это его Марыся. Ее распущенные светлые кудри развеваются на ветру, контрастируя с волосами всех жителей деревни.

Он останавливает машину и открывает тайник, устроенный в днище, под обивкой. А затем быстро вытягивает из него разборную снайперскую винтовку, за минуту собирает ее и бежит сломя голову по витой лесенке на башню. Оказавшись на балконе, Хамид удовлетворенно кивает: все как на ладони. Для такого хорошего оружия расстояние небольшое. Только нужно поспешить, а то наемники закончат с мужчинами и наверняка примутся за женщин, за его красивую жену. Он приставляет прицел к глазу и целится в первого живодера, который через секунду падает. Потом другой, третий.

Селяне оглядываются вокруг, не понимая, что происходит, и не видя своего спасителя. Наверняка объясняют себе, что это Аллах убирает преступников, и поочередно поднимают лица в сторону неба, бормоча слова молитвы. Одна Марыся видела автобус и знает, что у водителя или пассажира неплохое оружие. Он тоже должен быть партизаном, если занялся отстрелом солдат Каддафи.

Молодая женщина, воспользовавшись моментом, решает попрощаться с Рашидом, который сегодня стал очередной жертвой режима. Она садится на грязную утоптанную землю двора рядом с мертвым парнем и, находясь так близко, боится смотреть на то место, где раньше было его красивое улыбающееся лицо. Она осторожно берет его за холодную уже руку и невольно отмечает, что в голове у нее пустота. «Боже мой, еще не так давно этот человек был страстным любовником, веселым и беззаботным шутником, у него были планы на будущее и пылкие чувства, а сейчас что от него осталось? Ничего, бренное тело, безжизненная оболочка». Марыся переводит взгляд и смотрит на изувеченное лицо, и слезы сами льются у нее из глаз. Всхлипывая, она сгибается пополам и притрагивается лбом к плечу бывшего друга. «Хорошо, что он, по крайней мере, знал, что я ношу его ребенка и после него что-то останется, – думает она, но ее это не утешает. – Что я теперь буду делать? Как я из этого выберусь? Что будет с маленьким существом, которое я ношу под сердцем? Сколько людей еще обижу моим необдуманным и позорным поступком? Какая же я незрелая, непорядочная, сопливая, распущенная дамочка…»

– Ты жива?

Мужчина, одетый в грязно-белую короткую галабию и панталоны, в тюрбане, обвитом вокруг головы, осторожно дотрагивается до спины расстроенной девушки.

– Хамид?! – Марыся поднимает заплаканные глаза. – Ты здесь?

Женщина вскакивает на ноги и стоит, застигнутая врасплох, напротив мужа, не зная, как вести себя после всего, что она сделала.

– Иди ко мне, любимая, – зовет мужчина, распахивая объятия, и Марыся падает в них, не переводя дыхания и прижимаясь, как бедная испуганная козочка.

* * *

Они едут уже некоторое время и постоянно молчат. Оба погружены в собственные размышления и задают в душе тысячи вопросов, которые боятся произнести вслух.

– Кто был тот убитый мужчина? – не выдерживает Хамид.

– Мой двоюродный брат, сын умершей тетки Хадиджи, – сообщает Марыся бесстрастным голосом.

Снова воцаряется тишина. Саудовец напряженно думает, решая, что сейчас делать. Или ехать в Триполи, где как можно быстрее закончить взятую на себя миссию и вернуться домой, или все же ехать в Налут и передать боевикам хоть немного привезенных денег и оружие, которое находится у него в тайнике? Одно и другое рискованно, потому что во время войны, охватившей всю страну, нет в Ливии спокойных и надежных дорог. Ситуация меняется, как в калейдоскопе. Там, где сегодня играют дети и смеется молодежь, завтра может пролегать линия фронта.

Сейчас, когда рядом с ним любимая женщина, Хамид не хочет подвергать ее опасности, а наиболее опасна была бы сейчас езда ночью. Сумерки приближаются большими шагами, покрывая красивую безлюдную территорию розовой дымкой. Где они могут остановиться, кто подаст им руку помощи? Должен ли он звонить Хасану или лучше воздержаться от неприятного разговора? Хамид знает одно: они должны как можно быстрее скрыться. Попасться как к одной, так и к другой стороне конфликта нельзя: это могло бы закончиться для них трагически. Он сворачивает с асфальтированной дороги и по утрамбованной грунтовке медленно направляется через свободную территорию к еще более обширному безлюдью. Когда на горизонте замаячили большие военные ангары, Марыся начинает паниковать.

– Что ты делаешь? Куда едешь? – спрашивает она озабоченно. – Ты на чьей стороне?

– На этой, разумеется, – успокаивает ее муж, останавливает автобус, становится на ступеньку и прикладывает к глазам профессиональный бинокль. Он не видит никакого движения. – Именно тут я провел первую ночь, когда приплыл в Ливию, – поясняет он и показывает пальцем на отдаленную постройку. – В реалии этой страны меня посвящал твой очень милый родственник Рахман.