Ученик - Микаэль Юрт

Урсула двинулась в сторону своей машины. У нее закралась мысль, не позвонить ли Торкелю. Они с Ваньей заезжали к ней после пресс-конференции. Перед домом они, вероятно, столкнулись с Себастианом, раз Торкель первым делом рассказал, что Себастиан с этого момента больше не участвует в расследовании. Особенно Ванья, похоже, испытывала облегчение. Ее переполняла энергия, и она выпалила несколько жестоких осуждающих слов в адрес невозможного человека, которого терпеть не могла. Сама Урсула ощущала в основном смутную печаль. Не потому, что считала, будто Себастиан в этот раз многое привнес, но она помнила его прежнего. Когда он обладал невероятной внутренней силой. Человек, покидавший квартиру Ральфа Свенссона с опущенными плечами, был уже не тем человеком. Никто не должен падать так сильно. Так тяжело. Даже Себастиан Бергман. Поэтому разделить радость Ваньи она никак не могла.

Перед уходом Торкель ненадолго задержался в прихожей и пытался поймать ее взгляд. Она узнавала блеск в его глазах по аналогичным мгновениям во время работы. Он возникал, когда они совершали большие прорывы в расследованиях, и казалось, будто они смогут продлить это мгновение, если окажутся в одной постели.

Однако на этот раз она не намеревалась этого допускать. Это представлялось в каком-то смысле неправильным. Когда они находились в другом городе, это каким-то странным образом воспринималось совершенно по-другому. Не настолько серьезно. Сейчас это, правда, казалось более заманчивым, но и более грязным. И еще Микаэль…

Она села в машину и поехала в сторону города, сама не зная, куда направляется. Компромиссом стало бы, пожалуй, поехать на работу, но этого ей не слишком хотелось. Она решила ехать домой.

Микаэль оказался дома.

Когда она вошла, он сидел на диване. Он тоже выглядел усталым.

– У тебя усталый вид.

Вместо ответа он кивнул и встал.

– Кофе хочешь?

– С удовольствием.

Он пошел на кухню и включил кофеварку. Сама она уселась поближе к открытому окну. На улице было восхитительно тихо, и она наслаждалась, слушая, как он возится на кухне. Она чувствовала, что приняла верное решение. Правила есть правила, и только потому, что ты их однажды нарушил, совсем не обязательно продолжать в том же духе. Что-то в Микаэле ее успокаивало. Нельзя было этого не признать. Возможно, он не самый пылкий человек на свете, но у него всегда находится для нее время. А это дорогого стоит.

– Я слышал по радио, что вы кого-то поймали, – донеслось до нее из кухни.

– Да, я всю вторую половину дня провела в квартире подозреваемого.

– Что-нибудь нашла?

– Массу. Он виновен.

– Отлично.

Микаэль вернулся, посмотрел на нее.

– Садись, – начала она, похлопав рукой по месту на диване рядом с собой, но он перебил ее.

– Не сейчас. Нам надо поговорить.

Она содрогнулась. Выпрямилась и посмотрела на него. Микаэль нечасто хотел поговорить, хотел, чтобы она его выслушала.

– Что-нибудь случилось с Бэллой или?…

Он покачал головой.

– К Бэлле это никакого отношения не имеет. Это касается нас.

Теперь она остолбенела. Голос у него был каким-то другим. Будто он долго репетировал то, что хочет сказать. Будто долго готовился.

– Я кое-кого встретил и хочу быть с тобой честен.

Поначалу она не поняла, что он сказал. Под конец ей пришлось спросить, хотя она уже предчувствовала ответ.

– Я не совсем понимаю, ты хочешь сказать, что встретил другую?

– Да. Хотя на данный момент все кончено. Я посчитал это нечестным по отношению к ней. Или к тебе.

Она смотрела на него в полном шоке.

– Ты состоял с кем-то в связи и покончил с ней?

– Мы не состояли в связи. Только несколько раз встречались, и я приостановил это. В настоящий момент. Я хочу сперва выяснить отношения с тобой.

Она сидела, утратив дар речи. Не зная, как ей вообще продолжать разговор. Самым простым путем была бы злость. Чистейшей воды злость. Но она не находила ее. И ничего другого тоже. Они сидели молча.

– Урсула, я в последнее время действительно старался, свозил тебя в Париж и прочее. Но я больше не нахожу сил. Мне жаль. Это моя вина.

Его вина.

Если бы все было так просто.

Она действительно не знала, что сказать.

* * *

«Скорая помощь» из Уппсалы заехала в «Лёвхагу» ровно через восемнадцать минут после звонка в колл-центр. Фатима Ульссон выпрыгнула из машины и обошла вокруг, чтобы вытащить каталку. Она радовалась тому, что они уже доехали. На обратном пути в больницу она поедет с пациентом, и ей не придется сидеть вместе с Кеннетом Хаммарэном. Его она не любила. По той простой причине, что он не любил ее. Почему, она не знала. Потому ли, что она родом из Ирака, что она лучше образована – она реанимационная медсестра, а он санитар «скорой» – и у нее выше зарплата, или же потому, что она женщина. Возможно, из-за всего вместе, возможно, по совершенно другой причине. Фатима не спрашивала. Она решила поработать с ним две недели и при первом удобном случае поговорить с заведующим и попросить в дальнейшем освободить ее от поездок с Кеннетом. С работой он справлялся вполне удовлетворительно, но был мрачным и всегда откровенно неприветливым. Использовал любую возможность для того, чтобы помыкать ею, делать замечания или критиковать ее действия. Так он вел себя только с ней. Она видела, как он работает с другими, и тогда он проявлял совершенно другое отношение. Нет, дело в ней. Он ее не любит.

Кеннет вышел из машины, как всегда, примерно на полминуты позже нее, чтобы не помогать вытаскивать каталку. Фатима достала сумку первой помощи и положила ее на носилки, оставила задние дверцы «скорой помощи» открытыми – территория ведь обнесена забором – и двинулась к Спецкорпусу, где их прямо в дверях поджидал охранник. Кеннет, верный своей привычке, шел на пять метров впереди нее.

В общей комнате находился только Хинде, по-прежнему лежавший на полу. Один из охранников подсунул ему под голову подушку. Остальные заключенные разошлись по камерам. Фатима быстро разобралась в ситуации. Мужчина средних лет. Сильнейшая черная рвота. Судя по положению тела, боли в желудке. Определенно внутреннее кровотечение. Фатима склонилась к Хинде.

– Здравствуйте, вы меня слышите?

Мужчина на полу открыл глаза и обессиленно кивнул.

– Меня зовут Фатима, вы можете рассказать, что произошло?

– У меня заболел живот, а потом… – Голос, похоже, изменил ему. Он слабым жестом указал на рвоту на полу. Фатима кивнула.

– А сейчас вам больно?

– Да, но чуть меньше.

– Вам придется поехать с нами.

После требовательного взгляда в сторону Кеннета они совместными усилиями молча подняли мужчину на носилки и накрепко пристегнули. Весил он не очень много. Казался совсем обессиленным. Обратно они точно поедут с сиреной.