Деревенский бунт - Анатолий Байбородин

Восточный гость покрепче обнял ветеринара, жарче зашептал на ухо, и Агдам Фрейдович стал поддаваться на жаркие уговоры:

– Шо я вам скажу, дорогой Анаша Героиныч?.. А то, шо Громобой – опасный тип, шо Громобой вставляет палки в колесо реформы. А ви знаете, шо эти палки нервируют наше дорогое американское руководство. Скажу по секрету, насчёт таки Громобоя были и прямые указания…

– Дарагой, надо исполнять указания. Америка шутки плохи…

– А шо, можно-таки и попробовать… Есть такие порошочки, шо и вскрытие не покажет… Недельку поболеет – и можно музыку заказывать. Ильин день на носу – день рожденья Громобоя, вот и угостим-таки огненной водицей…

Председатель тяжко вздохнул:

– Ох, не нравится мне наша затея…

– Шо ви таки переживаете Варнак Горыныч?! – охмелевши, осмелел ветеринар. – Намедни сами ж говорили, надо-таки чуму красно-коричневую с корнем вырывать.

– Дак оно бы и ладно, но надо, знашь-понимашь, так чуму вырвать, чтобы нас не вырвали с корнем… Эт дело надо обмозговать, чтоб дуру не спороть… Плесни-ка мне, Агдам Героиныч…

Конюх, что подслушивал у растворённого окошка, аж присвистнул тихонько:

– Ишь, фармазоны, чо удумали… Не-е, шалишь, кума, не с той ноги плясать пошла. Хотели провести воробья на сухой мякине…

Конюх крадучись пошёл от харчевни, а вслед ему хлестнула шалая музыка:

* * *

Конюх Мартемьян Иванович Бухтин, который накануне подслушал зловещий заговор, приметелил в контору ни свет ни заря и, прильнув к срубу, подсмотрел в окошко такие страсти, что у деда под кепкой остатние кудерьки встали дыбом. Ледяной пот прошиб, стылой струйкой стёк меж лапоток в порты. «Господи!.. Матерь Божия! – перекрестился конюх. – Это чо же деется на белом свете?! Это же светопреставление…»

Председатель колхоза сутулился над столом, обитом зелёным сукном, и, словно сырое сено, раздражённо ворошил липкие бумаги, а над приставным узким столиком коршуном навис Агдам Фрейдович: из чёрного чемодана со крестом и змием выставил бутылку разбавленного спирта и алюминиевую кружку.

– А железную-то кружку почо? – ворчливо спросил председатель.

– Я шо подумал, Варнак Горыныч?.. Громобой таки – фронтовик…

– Какой он, к лешему, фронтовик…

– В Афганистане таки воевал… А фронтовики любят пить из кружек… люменевых…

– А-а-а, вон оно чо… Ну и пройдоха же ты, Конский Врач!

– А шо делать с вами, дураками?! – Последнее слово, чтоб не обидеть председетеля, Конский Врач молвил тихо, за левое плечо, где пасся анчутка беспятый[180] и подсоблял.

Фронтовую кружку Агдам Фрейдович окружил штатскими гранёными стаканами, что маняще посвечивали в застеклённом серванте. А уж потом из хитрого чемоданчика, где был намалёван зелёный змей над чашей, Конский Врач добыл пакет с мрачной наклейкой в виде черепа со скрещёнными берцовыми костями и, поправив круглые очочки, натрусил из пакета в железную кружку белый порошок. Когда Агдам Фрейдович крюковым носом и потно сверкающей плешью нависал над алюминиевой кружкой, то сивые кудерьки над ушами торчали, словно козьи рожки, и ветеринар походил на рогатую Бабу Ягу.

– Вот и угощеньице таки дорогому имениннику, то бишь Ильюхе Громобою.

Председатель тяжко вздохнул:

– Ох… Конский Врач… то бишь Агдам Фрейдыч… Не ндравится мне наша затея. «Мокрухой» пахнет… срок корячится.

Конский Врач, для храбрости хлебнувший спирта, запетушился:

– Ви шо боитесь, Варнак Горыныч?.. Все будет шито-крыто… А ви читали-таки рекомедацию нашего дорогого американского руководства? И шо там написано чёрным по белому? А там написано-таки, шо надо давить чуму красно-коричневу! Или чума таки похерит демократию, или демократия чуму похерит…

– Ох, как бы нас не похерили! Не загреметь бы, паря, туда, где Макар телят не пас.

– Всё чисто, Варнак Горыныч, комар таки носа не подточит. Пару недель похворает и…

– А закусь-то припас?.. Или чо, кулаком занюхивать?

– Шо ви переживаете?.. Шо переживаете? Всё будет, как в лучших домах Лондона. Закуска таки, опять же, от нашего дорогого американского руководства… – Из ящика со змеёй и черепом Конский Врач стал выкладывать на стол американские окорочка.

А в коридоре уже гомонили колхозники, и в председательский кабинет вошёл народ, за народом – недоочеловеченный скот, а когда все расселись на лавке, председатель для тишины позвонил в медное коровье ботальце и возгласил:

– Господа скотники, пастухи, конюхи и мелкий рогатый скот! Прежде чем начать правление, знашь-понимашь, позвольте от имени и по поручению, так сказать, поздравить Илью Егорыча Громобоя с днём рождения!..

Правление дружно забило в ладоши.

– Разрешите от имени и в связи вручить виновнику конверт… Прими-ка, дорогой наш Илья Егорыч…

Когда бригадир, приняв дар, уселся рядом с конюхом, тот взял конверт, сунулся внутрь и взвыл обиженно:

– А деньги где?

– А шо, конверт уже и денег не стоит?! – удивился Конский Врач. – А в конверте ещё и открытка таки от нашего дорогого… и тоже денег стоит.

– Да ладно, успокойся, дед. – Бригадир осадил гневного конюха. – Нужны мне их подачки, как собаке пятая нога…

– Агдам Фрейдыч, прошу плеснуть по чарочке, – велел председатель. – Народ и мелкий рогатый скот просю к столу…

По председательскому зову правление сгуртилось подле стола; и когда Агдам Фрейдович, дрожащими руками суетливо разлив спирт, совал правленцам стаканы, конюх схватил «люменевую» кружку, пихнул её Конскому Врачу, потом изрёк именинную здравицу:

– Скотоводы… – конюх глянул на козла Борьку и козу Аду, – а также мелкий рогатый скот, по чарочке за нашего Громобоюшку! – и конюх запел: – Многая лета, многая лета, мно-о-огая ле-е-ета-а-а…

Правленцы, дружно выпив, дружно крякнули, в надежде на добавку шеренгой выстроили стаканы по столу, лишь Конский Врач держал «люменевую» кружку в трясущихся руках, испуганно тараща ночные глаза.

Конюх насмешливо оглядел лиходея и тихонько заверил:

– Не ставь кулему[181] на Ярёму, сам попадёшь… – и прибавил громче: – Что же ты, Конский Врач, извини, Агдам Фрейдыч, брезгуешь выпить за славного бригадира и воителя Илью Громобоя?.. А ну-ка, выпей!

Алюминиевая кружка выпала из тряских рук Конского Врача и жалобно прозвенела на половицах, а конюх похлопал бригадира по плечу: