МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - Леонид Млечин

Пока Сталин это говорил, в зале стояла мертвая тишина. Выступал он почти полтора часа, а весь пленум продолжался два часа с небольшим.

Анастас Микоян спустился к трибуне и стал оправдываться, ссылаясь на экономические расчеты. Сталин оборвал его и, погрозив указательным пальцем, угрожающе произнес:

— Видите, сам путается и нас хочет запутать в этом ясном, принципиальном вопросе.

Микоян замолчал и покинул трибуну.

Вячеслав Молотов тоже признавал свои ошибки, оправдывался, сказал, что он был и остается верным учеником товарища Сталина.

Тот резко оборвал Молотова:

— Чепуха! Нет у меня никаких учеников. Все мы ученики великого Ленина.

Сталин сказал, что нужно решить организационные вопросы, избрать руководящие органы партии. Он достал из кармана френча бумагу и сказал:

— В Президиум ЦК можно было бы избрать, например, таких товарищей…

Он назвал длинный список и заметил, что в него включены все члены политбюро старого созыва, кроме Андрея Андреевича Андреева, бывшего председателя Комитета партийного контроля. Сталин пояснил:

— Относительно уважаемого Андреева все ясно: совсем оглох, ничего не слышит, работать не может. Пусть лечится!

Потом Сталин неожиданно для присутствующих предложил избрать бюро Президиума ЦК по аналогии с уже существовавшим бюро Президиума Совета Министров. В бюро вошли: сам Сталин, его заместители в правительстве Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Сабуров и секретарь ЦК Хрущев.

Молотова в бюро Президиума ЦК Сталин не включил. Как, впрочем, и Микояна. Что касается Ворошилова, то маршал, видимо, оказался в бюро случайно. Список Сталин составил сам, ни с кем не советуясь, и его рука по привычке вывела знакомую фамилию некогда очень близкого ему человека. Но после пленума, увидев фамилию Ворошилова в списке членов бюро, Сталин изумленно спросил:

— Как сюда пролез этот английский шпион?..

Когда бюро Президиума было утверждено, из зала раздался голос:

— Надо избрать товарища Сталина генеральным секретарем ЦК КПСС!

Все встали и зааплодировали. Сталин махнул рукой, призывая успокоиться, и сказал:

— Нет, меня освободите от обязанностей и генерального секретаря ЦК, и председателя Совета Министров.

Все изумленно замолчали.

Маленков поспешно спустился к трибуне и сказал:

— Товарищи, мы должны все единогласно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь генеральным секретарем.

Опять началась овация и крики:

— Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!

Сталин прошел к трибуне:

— На пленуме ЦК не нужны аплодисменты. Нужно решать вопросы без эмоций, по-деловому. А я прошу освободить меня от обязанностей генерального секретаря и председателя Совета Министров. Я уже стар. Бумаг не читаю. Изберите себе другого!

Маршал Тимошенко встал:

— Товарищ Сталин, народ не поймет этого. Мы все, как один, избираем вас своим руководителем. Другого решения быть не может.

Зал, стоя, аплодировал. Сталин долго стоял и смотрел в зал, потом махнул рукой и сел».

Членам ЦК было ясно, что карьера Молотова подошла к концу. Сталин дал понять, что этот сомнительный человек не может занять его место после смерти вождя.

Константин Симонов, тоже присутствовавший на пленуме, писал: «Сталин бил по представлению о том, что Молотов самый твердый, самый несгибаемый последователь Сталина. Бил предательски и целенаправленно, бил, вышибая из строя своих возможных преемников… Он не желал, чтобы Молотов после него, случись что-то с ним, остался первой фигурой в государстве и в партии. И речь его окончательно исключала такую возможность».

Не каждый мог выдержать такую жизнь. А Вячеслав Михайлович смог. И Молотов, и все его товарищи по партийному руководству упивались властью, самым сильным из существующих наркотиков. Да, они боялись Сталина, лебезили перед ним, могли гопака сплясать, если вождь просил, зато их боялась вся остальная страна.

После XIX съезда партии, 18 октября 1952 года, на заседании ЦК Молотова освободили от наблюдения за работой Министерства иностранных дел. За ним предполагали закрепить кураторство над Министерствами путей сообщения, связи, морского флота, речного флота и Главным управлением Северного морского пути…

Список, впрочем, сразу пересмотрели. Решением бюро Президиума ЦК от 27 октября на него возложили «наблюдение за работой всех видов транспорта, Министерства связи и Комиссии ЦК по связям с иностранными компартиями».

Самое страшное было впереди. 21 января 1953 года Полину Семеновну Жемчужину, которая отбывала ссылку, арестовали вновь. На сей раз следователи МГБ инкриминировали ей более серьезные преступления, что позволяло уже навсегда отправить ее в ГУЛАГ. Ее собирались судить по статье 58-1а (измена Родине, а не подготовка к измене, как в прежнем приговоре), статье 58–10 (антисоветская пропаганда и агитация) и статье 58–11 (организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению контрреволюционных преступлений). Жену Молотова хотели пристегнуть к «делу врачей». Нарастить этот «заговор».

Это означало, что Сталин все-таки решил убрать Молотова.

Но, на счастье Вячеслава Михайловича и Полины Семеновны, через полтора месяца Сталин умер. Смерть вождя вызвала у них вздох облегчения. Хотя никто не проявил такой верности и такого слепого повиновения Сталину, как эта супружеская пара.

На похоронах вождя Молотов, кажется единственный из всех выступавших с трибуны Мавзолея, прощался с человеком, которого, несмотря ни на что, любил. Все-таки существовало нечто, связавшее их навсегда…

Берия сам занялся судьбой его жены — хотел, чтобы Вячеслав Михайлович именно ему был обязан ее освобождением. Полину Семеновну немедленно доставили в Москву. Вечером к дому Молотова в Кремле один за другим подъезжали черные правительственные лимузины — члены президиума поздравляли Вячеслава Михайловича с возвращением жены. Постановлением следственной части МВД 23 марта 1953 года дело против Жемчужиной было прекращено. Через день постановлением Особого совещания при МВД ее полностью реабилитировали. Полине Семеновне Жемчужиной было уже пятьдесят шесть лет. Больше к работе она не вернулась, в апреле ей дали персональную пенсию.

Маленков, Молотов, Берия и Хрущев поделили власть, когда Сталин еще был жив и врачи даже сообщали о некотором улучшении его состояния. Но они поняли, что если Иосиф Виссарионович и оклемается, то руководить страной уже не сможет.

5 марта вечером в Свердловском зале они провели совместное заседание ЦК, Совета министров и Верховного Совета. Задолго до назначенного часа собрались несколько сот человек. Никто ни с кем не разговаривал, все сидели молча. Появились члены избранного Сталиным бюро президиума ЦК, но с ними уже были Молотов и Микоян. Самые трудные времена для них миновали.