Его (с)нежная девочка - Алекс Коваль

по комнате лучом теплого весеннего солнца. Оно пробирается по светлому паркету, широкой кровати и ласкает нежным прикосновением мое лицо, вызывая невольную улыбку.

И ведь я правда именно здесь впервые почувствовала себя на своем месте. Мне было спокойно и комфортно, я была окружена заботой и лаской, людьми, которые души во мне не чаяли и безоговорочно принимали, даже несмотря на пятнадцать лет разлуки.

Первый раз, при первой встрече, когда с помощью Златы я нашла предполагаемый адрес родственников, тех самых Шевченко, у меня тряслось все. Было страшно увидеть осуждение в их глазах или ненависть. Особенно когда передо мной возвышалась громадная белая домина за кованым забором очень состоятельных людей. Подумалась, ну, кто я такая? Ну, где я, а где они? Может, моя мама была такой же нежеланной для семьи отца невесткой, как и он для бабушки, а тут я нарисуюсь! Но…

Я до сих пор помню красные от слез глаза Зои Викторовны, папиной мамы, когда мы встретились впервые. Когда я представилась и показала им с Иваном Дмитричем свое настоящее свидетельство о рождении и фотографию родителей. Конечно, они могли бы потребовать проверки, чтобы узнать, не самозванка ли я, и я бы даже не обиделась! Не протестовала! Но баба Зоя с дедом Ваней, кажется, в то же мгновение душой почувствовали, что я не чужой им человек. Родная кровь потянулась к родной, как магнитом, и в тот момент я в очередной раз подумала, за что же так поступила со мной бабуля? Обе семьи претерпели такое несчастье и просто могли бы объединиться. Общее горе могло бы сплотить нас. Но нет… да и что уже об этом думать!

Через неделю после знакомства и нашего тесного общения, когда было пролито столько слез счастья, проведено столько часов за разговорами, когда стольких дальних и не очень дальних родственников я узнала и увидела, неожиданно оказавшись в очень большой, сплоченной семье,   голова моя все еще шла кругом.

Поддерживая постоянную и непрерывную связь со Златкой, я как очарованная рассказывала ей о том, как меняется моя жизнь, а она, как настоящая подруга, охала, ахала, поддерживала, радовалась вместе со мной, но и не забывала напоминать, чтобы я была осторожна.

А через две недели после моего приезда в Сочи я переехала сюда. В дом бабушки и дедушки. Шикарный особняк – фамильное “гнездо” семьи Шевченко. Место, где немало дней и ночей провели и мои мама с папой. Где и я прожила первые месяцы своей жизни.

Так что да, я была там, где и должна. На своем месте.

Но не дома.

Мой дом прочно ассоциировался с Дамиром. И мне катастрофически не хватало его рядом! Мое тело истосковалось по его крепким и надежным объятиям, а губы по его горячим и пылким губам. Ищет ли он меня еще? Нужна ли я ему еще? Не знаю, но до сих пор не могу ничего поделать. Время и череда нелепых событий разорвало между нами окончательно все связи. Я все еще не знала, как с ним связаться, а попросить помощи у ба с де, не могла, было стыдно и неловко. Хотя, думаю, с помощью своих связей они бы нашли какой-то способ выйти на Дама. Все они – бизнесмены – крутятся в одних кругах. Даже несмотря на то, что дедушка уже пару лет как отошел от дел.

– С праздником, моя хорошая! – улыбается бабушка, появляясь в комнате с ярким букетом разноцветных тюльпанов.

– Бабуль, не стоило!

– Ну, что это значит, не стоило? Брось, дай старушке порадоваться самой и порадовать тебя, – как всегда в своей мило-ворчливой манере отнекивается смущенная бабуля, когда я целую ее в щечку.

– Спасибо, и тебя с праздником!

Восьмое марта. Время пролетело просто незаметно. Только и успевай отрывать листочки с календаря.

– Там праздничный завтрак уже стынет, ты сегодня что-то заспалась, – присаживается на край постели. – Чем планируешь занять свой день?

– Сегодня на удивление спала спокойно, еле глаза открыла. А по поводу “занять”, дел по горло, поэтому я снова поеду в офис, работать с Валерием Степановичем.

– Ты работаешь без выходных с тех самых пор, как только появилась у нас, – качает головой бабуля, делая бровки домиком. – Нельзя так себя изводить.

Стройная, утонченная, истинная леди, бабуля в свои годы выглядела совсем не “бабулей”. Красивая женщина она у меня. Да и деда Ваня ей под стать, мужчина хоть куда, сразу видно, какая потрясающая “порода”.

– Я многое упустила.

– Погуляла бы. Весна ранняя, погода замечательная, к тому же праздник. Может, сходили бы с тобой в театр? Или куда там ходит молодежь? Кино? Юрий с женой к вечеру заедут на ужин, столько вариантов, а ты все работа да работа, ну, точно дочь своих родителей, Евангелина, – заканчивает журить меня ба с улыбкой.

Юрий – это, кстати, папин брат. Младший, всего пару лет как женившийся на своей первой школьной любви и вот-вот, со дня на день ожидающий в семье счастливого пополнения. Первенец. И тоже девочка. Деда Ваня в шутку ворчит, что нарожали цветов, а богатыри когда будут?

– Погуляю, бабуль. Обязательно погуляю, – улыбаюсь как можно мягче. Приобнимаю и тут же выползаю из-под теплого одеяла, – вот разберусь с работой, и тогда обязательно погуляем еще, – подмигиваю и топаю в душ.

Нет, кто бы мог подумать, чем, в конечном счете, обернется мое решение сесть в поезд и помчаться вперед, в неизвестность? Сколько раз я тогда была на грани того, чтобы отступиться. Спасовать. Оказавшись одна в незнакомом городе, я порывалась, и не раз, вернуться домой к бабушке и покаяться. Останавливала только мысль: а что потом? Что дальше-то? Жить, зная такое, что узнала я, и всю жизнь делать вид, что ничего не изменилось – это тяжело и страшно.

Нет, это было не по мне. И я счастлива, что сделала такой решительный шаг.

А с Дамом судьба нас еще сведет. Я уверена в этом!

Наскоро позавтракав в компании де и ба, в десятом часу я выхожу на работу.

От дома бабы Зои и деда Вани до отеля десять минут на общественном транспорте, пять минут на машине фирмы, которую они настойчиво пытаются мне организовать, и полчаса пешком. Я выбираю третий вариант.

Поплотнее запахивая бежевое пальто, стучу каблучками по асфальту. Как и все эти два месяца, иду с небывалой надеждой на то, что вот-вот, сегодня-завтра,