Вторжение драконов. Последняя битва - Бернхард Хеннен

— Как бы хороши эти истории ни были, — проворчал Великий Медведь, — кто же пойдет в бой за человеком, который ушел с тысячами воинов, а вернулся без единого человека?

— Неужели же нет шансов, что они доберутся до следующей звезды альвов? — поинтересовался Львиноголовый. — Почему вы так уверены, что из всего войска не выживет никто? Разве мы не можем послать им на выручку флот собирателей облаков?

— Нет, это безнадежно, — подавленным голосом ответил Длиннорукий. — Наше войско не дойдет до следующей звезды альвов, а собиратели облаков избегают смертоносного холода обоих полюсов. Они даже близко подлетать отказываются. Пройдет не одна неделя, чтобы довести такой флот до Вану. И когда они долетят, будет уже слишком поздно спасать детей человеческих. Столько они в вечных льдах не продержатся. Я спущусь в кузницу я начну работать над доспехами.

— Но действительно ли они не смогут дойти до ближайшей звезды альвов? — взволнованно повторил свой вопрос Львиноголовый, — По крайней мере, некоторые из них. Ведь...

— Исключено, — заявил Человек-вепрь голосом, заставившим Львиноголового тут же умолкнуть. — Я знаю те края. Ходил там. Там нет лесов. Нет ничего, где могли бы укрыться дети человеческие. А до ближайшей звезды альвов более трехсот миль. У них нет нормальной одежды, чтобы выдержать такой холод. У них нет ничего, чтобы разводить костры, останавливаясь на ночлег. Вскоре им станет не хватать еды. А что им пить, если все замерзшее? Их убьет ледяное дыхание Нангога, но ведь им в затылок еще дышат дети альвов. Нет, брат, надежды больше нет. Они все умрут, — он обернулся к Длиннорукому. — Я спущусь в кузницу с тобой и буду помогать тебе делать новые доспехи.

Великая тьма

Чуллунку Валла вытащил из висевшего у него на бедре кожаного мешочка кусочек соленой рыбы. Мясо было покрыто желтоватой корочкой. Он полжизни ел такую рыбу, никогда не любил ее, но она позволяла на некоторое время отогнать голод. Поэтому он откусил кусочек. Осторожно, потому что зубы постепенно начинали выпадать. Он видел более сорока зим. Здесь, на севере, это уже означало старость. Он слишком долго жил. Если бы он умер неделю назад, то погиб бы гордым человеком. Теперь же он никто.

Он окинул взглядом людей, сидевших вокруг на равнине. Все они думали, что им плохо. Они даже не представляют себе, каковы зимы здесь, на севере! Мужчина плотнее закутался в плащ из перьев. И они все еще не осознали толком, какие ужасы несет с собой северный ветер.

Чуллунку видел их, зеленых существ, порожденных рекой. Духов, обретших плоть. Вскоре подойдут и их братья, что оседлали северный ветер. Старый цапотец поглядел на запад, где скрылось солнце и бледно-голубоватые сумерки еще вели последнюю перебранку со всемогущей ночью. Эта игра была отражением происходящего здесь, на равнине. Что осталось от их гордого войска? Оно превратилось в огромную кучу перепуганных беженцев.

— Чуллунку?

Наместник Вану поднял голову и увидел смерть. Она явилась к нему в облике человека-ягуара. Одного из предводителей воинского отряда с широкими золотыми браслетами. Лицо воина было скрыто в тени меж роскошными челюстями маски.

— Тебя хочет видеть бессмертный.

Старик устало поднялся. Правое колено плохо переносило холод Всякий раз после отдыха, когда приходилось снова вставать, оно громко трещало, а за треском приходила ноющая боль. Чуллунку выпрямился, отгоняя мысль о боли. Он был исполнен решимости встретить смерть, как подобает мужчине. Как воин!

Больше посланник ничего не сказал, просто повел его меж сидевших вокруг людей. Костров было мало. Мужчины готовились к быстрой победе и скорому возвращению. Ни дров, ни рыбьего жира почти не было. Не было ничего, что могло бы дать пищу огню. А ведь огонь очень важен. Холод он не прогонит — только не под открытым небом и не в такой мороз и ветер. Но он не дает угаснуть жизненной искре и питает надежду.

На Чуллунку снова нахлынули воспоминания о пережитом в большом подвале. Залитые кровью стены, зарубленные тела. Он был за них в ответе. Это были его люди. Рабочие, согласившиеся терпеть невзгоды этой Земли в надежде на то, что благодаря этому их семьям будет легче. Лодочники, которые то и дело плавали на остров неподалеку от побережья, добывая белое золото. Стоило один раз увидеть огромных зубастых рыб, понять, с какой легкостью они ломают лодки, и приходило осознание, какое мужество требуется для того, чтобы снова выйти в море. И, несмотря на мужество и отвагу, они не были воинами. Они были крепкими ребятами, но с оружием обращаться не умели. По их позам Чуллунку понял, что большинство их пытались сопротивляться. Но что же можно сделать с кулаками против мечей?

Чуллунку сам когда-то был воином и прекрасно знал, как быстро заканчивается такая драка. Он подошел к каждому убитому, закрыл им глаза, прочел короткую молитву. Он знал, что его люди боялись того, что их души заблудятся в великой тьме между мирами и никогда не найдут обратной дороги домой. И теперь он надеялся, что это были лишь страхи. Сам он такого не испытывал, но лишь потому, что у него-дома больше не было. Его семья была мертва, святилище предков было разорено и осквернено. Он жил только ради города Вану. Города мертвецов...

Демоны убили его людей незадолго до того, как началось отступление. Тела убитых были еще теплыми, когда он спустился в подвал. «Я опоздал всего на час, — с горечью произнес он. — Зачем же мне теперь бояться смерти?» Еще при жизни наместника столкнули в великую тьму, и единственное, что ему осталось, это честь. Но вскоре ее, наверное, отнимет бессмертный.

Чуллунку прошел мимо нескольких людей-ягуаров. Никогда в жизни он не встречал их столько. Сейчас они представляли собой шевелящуюся черную массу на снегу и были похожи на ожившую тьму. В центре их группы стояли рыцари-орлы. Их было более сотни. Несмотря на то что воины глядели на Чуллунку с гордо поднятыми головами, тела они кутали в крылья. Было очевидно, что холод сильно терзает мужчин. За исключением одного, воина, стоявшего в самом центре. Он был выше всех остальных больше, чем на голову. Тяжелые золотые браслеты обвивали руки, лицо его было скрыто в тени орлиного шлема. Чуллунку бросился ниц, вжимаясь лицом в утоптанный снег. Никогда прежде не встречался он с бессмертным Акоатлем повелителем небес и всего того, что лежит под ними.

—• Поднимись, Чуллунку! Я хочу видеть лицо своего наместника в Вану.

Голос пронизывал Чуллунку насквозь. Он был ледяным, в нем не осталось ничего человеческого. Это был голос бога. Наместник униженно поднял голову, но с колен встать не посмел. Да и не было нужды вставать или подходить ближе к правителю. Все знали, что глаза у бессмертного острее, чем у орла.

— Ты живешь потому что бежал от демонов, — каждое слово было подобно удару в сердце Чуллунку. И правду отрицать было сложно. Смотреть в лицо бессмертному он уже не мог. Подбородок опустился на грудь. Ну, вот и все, теперь он потерял и честь. Акоатль заклеймил его как труса, и ему нечего было сказать в свою защиту.

— Я рад, что боги пощадили твою жизнь. Ты еще сослужишь хорошую службу своему народу.