Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко

– А из того, что в твоем?

Юра улыбнулся и сказал:

– А из моего – бриллиант, стоимостью в сотни карат.

Да, это было похоже на правду: цена его углерода заметно подскочила прямо на моих глазах. И я не переставал удивляться, с каким непреклонным старанием он лепил себе памятник из, как я уже говорил, из вязкой глины воспоминаний, на мой взгляд, с одной только целью: уцелеть в будущем.

– А правда, что все газеты пестрят о конце света?

Как раз в те дни газеты вытряхнули на свои страницы подробности об очередном предстоящем Армагеддоне.

– Правда, говоришь, – Юра лишь скептически улыбнулся, – где ты видел сегодня правду?

Я не мог не спросить:

– И этим ты зарабатываешь себе на жизнь?

– Я тогда уже созрел для мести и к тому же не мог устоять перед чарами такой перспективы.

– Чарами?

– Представь себе: я был очарован своим всемогуществом и свободой. Этим я удовлетворяю свое любопытство и живу в свое удовольствие. Немного моральных страданий и…

– Ты мог бы найти и другой источник доходов.

– Ты – тоже, – отрезал Юра. – Ничто не стоит так дорого, как жизнь человека, у которого есть деньги или которому они нужны в большом количестве.

– И ты этого никогда не стыдился?

– Стыд, честь, совесть… Что это такое?

– Это знает каждый благовоспитанный ребенок.

Юра снял очки, шумно дохнул на стекла и стал тщательно их протирать носовым платком. Затем улыбнулся.

– Ты же знаешь: я – дитя подворотни.

– Не юли, – сказал я.

– У меня, – проговорил, наконец, он, – работа нестыдная, хотя есть и не все, чем хвастают люди друг перед другом. Но того, что у меня есть, вполне хватает, чтобы быть счастливым. Меня тяготит лишь будущее, неопределенность…

Он продолжал тереть стекла.

– Скажу больше: у меня в предместье Парижа маленький карманный НИИ, там работают уникальные люди, мы строим свой мир по нашим чертежам и проектам. А наука должна хорошо финансироваться.

– Ты про банк мне расскажешь? – спросил я.

Юра тщательно расправил носовой платок, затем сложил вчетверо и, словно боясь помять уголки, сунул его в боковой карман, висящей на кресле куртки.

– А с совестью я всегда дружил и никогда не страдал от ее угрызений. И честь…

Он надел очки, и я увидел его черные глаза.

– …никогда не терял.

– Именно такой ты нам и подходишь! – сказал я.

Он снова расхохотался.

– Правда, знаешь, иногда…

Юра приложил ладонь правой руки к сердцу.

– Что, свинец в груди? – спросил я.

Он кивнул:

– Да.

– Слушай, – неожиданно спросил я, – а твоя скрипка цела?

– Ну да!..

Я искренне обрадовался!

– Извини, – сказал я, – мне нужно позвонить.

Я разговаривал с Юлей, а сам радовался тому, что с Юрой мы наверняка найдем общий язык.

– Теперь ты знаешь все или почти все, чем я жив, – заключил Юра, – что ты расскажешь?

Пришла моя очередь. Я рисовал ему свою Пирамиду золотыми красками с точеными ребрами и сверкающими на свету гранями, на вершине – крест, пик совершенства. У меня уже был опыт художника. В который раз я ваял это здание совершенства уже не пальмовой веточкой на песке, а на прочном фундаменте из самых надежных глыб, проверенных миллионами лет – на генах. Мой рассказ не привел его в восторг. Он, на мой взгляд, стал заскорузлым скептиком, и ничто не могло его поразить.

– В фундамент Пирамиды мы заложим гены всех человеческих добродетелей – справедливости, нежности, любви и свободы, гены света, успеха, любви и творчества, и любви, и любви, бесконечной любви. Мы выведем формулу любви и подарим ее человечеству. Мы туго забьем этот фундамент генами гения и таланта, созидателя и сеятеля. Мы лишим Пирамиду генов всех грехов и навсегда избавим человечество от злобы и зависти, жалкого тщеславия и ненасытного корыстолюбия, мы избавим людей от болезней и дадим им в руки рычаг вечной жизни. Мы густо засеем склоны Пирамиды пшеницей, ромашками и васильками, высадим вокруг нее секвойи и пальмы, разобьем розарии и вишневые сады, разольем моря и озера…

– Это будет рай? – спросил Юра, по-прежнему лежа в своем кресле с задранными на стол ногами.

– Это будет рукотворное Царство Небесное на Земле! – не без гордости произнес я, и ты будешь его творцом.

Юра какое-то время молчал, затем, приподнял очки на лоб, щурясь от яркого света, посмотрел в мою сторону своими близорукими глазами.

– Рукотворное?..

Я кивнул.

– Опять рукотворное… Знаешь, я, признаюсь, читал твою Нобелевскую лекцию… О твоей Пирамиде.

– Ну и как?..

– Туман…Эти люди, они ведь не так просты. Их столько…

– Да, – сказал я, – люди всюду, куда бы ты ни пошел, но…

Он не дал мне продолжить.

– Ты просто безнадежный мечтатель. Все, что есть на Земле рукотворного в скором времени превратится в труху. Мы не успеем даже глазом моргнуть.

– Юра, – сказал я, – все это не мечты, не прожекты, у нас все готово для построения Пирамиды. Ты не поверишь, – произнес я его любимую фразу, – но уже проведены маркетинг и менеджмент, осуществлен тотальный аудит ситуации, в деталях разработан проект Пирамиды, экспертиза подтвердила его жизнеспособность и очевидную целесообразность. Это кажется фантастикой, но это живая реальность, есть земля, ряд островов для нашего рая, есть люди – команда, ангелы и апостолы, созидатели и творцы. Наконец, в наших руках сосредоточены все самые современные технические, технологические и, если хочешь, моральные средства и способы этого величественного строительства! Готов бизнес-план и есть деньги, да, море денег…

– А Иисус?..

Юра надел очки и теперь сверлил меня своим тяжелым гипнотическим взглядом так, что казалось темные стекла очков вот-вот разлетятся в разные стороны.

– А Иисус у вас есть?

Я выдержал паузу и этот змеиный завораживающий взгляд, и тихо, почти шепотом и как можно более равнодушно произнес:

– Он всегда с нами. Не хватает тебя!

Молчание длилось не меньше минуты, затем:

– Ну, какой из меня ангел? Я же обыкновенный мясник, кил…

Я не дал ему договорить.

– Ты – ваятель, творец!

Он это знал и без моей поправки. Снова повисла тишина. По всей видимости, так его никто еще не называл, хотя он в это беспрекословно верил. Конечно, он – творец, созидатель и гуманист.