Сезон дождей - Илья Штемлер
Шрифт:
Интервал:
Одинокая фигура метельщика Бориса медленно брела по безлюдному пляжу.
– Интересно, месяц как закончился купальный сезон, спасатели сидят дома. А вы ловите на пляже случайный мусор, – улыбнулся Евсей Наумович. – Пусть мусор убирает ветер.
– Где вы видите ветер? – Борис явно обрадовался собеседнику. – И потом, у меня, слава Богу, контракт до Нового года. Есть мусор, нет мусора, я должен быть здесь.
Евсей Наумович поставил стульчик, снял халат и сел. Борис встал рядом, прислонившись плечом к столбу вышки и загородив собой море.
– Сядьте, Боря, – попросил Евсей Наумович. – А то из-за вашего живота я не вижу ни прекрасного вашего лица, ни моря и, скажу больше, не вижу солнца.
– Мне всякое говорили, но что я заслоняю солнце, слышу впервые, – засмеялся Борис. – Точно Бог наш, Ягве.
Борис огляделся и присел на ближайший каменный валун. Живот, точно гондола дирижабля, наполовину накрыл его колени.
– Кстати, о Ягве, – подхватил Евсей Наумович. – Я оставил ему записку в Стене Плача.
– А что вы написали?
– Тайна, Боря.
– А… Халоймес! – выдержал паузу метельщик. – Вы знаете, что такое халоймес? Чепуха! Я несколько раз имел с Богом дело через переписку. Просил жениха для Софы, моей дочки. И что?! Ни хрена, как горох об стенку. А девочке уже за тридцать. Она уже лопается от спелости. Говорит, на пляж ходит столько народу, а ее отец – как слепой и глухой! У вас нет для нее жениха? Пусть приезжий, я ему дам крышу и работу в своей бригаде.
– Метельщиком на пляже?
– А что? Не такая уж и плохая работа для начала. Вы знаете, сколько имеет метельщик на пляже, скажем, в Эйлате? Или на Мертвом море? Они приезжают на работу в японскмх автомобилях. И это без знания иврита. А был бы еще иврит.
– Они бы подметали в кнессете, – подхватил Евсей Наумович.
– Вы были в кнессете?
– Был, Боря. Даже видел, как два депутата пихали друг друга в коридоре.
– Наверно, не поделили бюджет. Там такие бывают драки, что джихад может отдыхать. Расколошматят страну без всяких арабов. Потом будут рвать пейсы и клянчить у Ягве прощение. А где вы еще были?
– Где мы только не были, Боря! Оказывается, Израиль огромная страна, стянутая, как шагреневая кожа.
– Да, наш Израиль большая страна. – с удовольствием согласился метельщик. – От снегов Хермона до Красного моря, где люди купаются круглый год. А вы были в Хайфском Технионе? Люди говорят, что его диплом ценится выше Бостонского Технологического института, – с пафосом проговорил метельщик Борис. – Откуда я знаю? Мой племянник его закончил, так его рвут на части, он не успевает подсчитывать свою зарплату.
Метельщик Борис повернул носатое лицо к морю, словно надеясь на поддержку своих слов. И море, рокотом, его поддержало.
– Утром я видел у автобуса вашего гида, – проговорил Борис. – Он раньше служил в мештаре. Помню, он гонял друзов с митинга.
– Каких друзов?
– Мусульман-шиитов. Они живут на Кармеле, в своих деревнях. Друзы устроили митинг на шуге, требовали, чтобы их уровняли в правах с евреями. Чудаки! Хотели, чтобы их гоняли по всем свету, сжигали в печах, унижали и расстреливали. Они хотели судьбу евреев. Вы видели хайфский шуг?
Евсей Наумович кивнул. В первый же день всю группу повели на шуг, двуярусный базар – шумное, красочное столпотворение, где можно было купить все, что люди едят и носят на себе.
– Ну и что, тот полицейский? – спросил Евсей Наумович.
– Он был очень строг с друзами, настоящий сабр. Прошло несколько лет, а я все помню его верхом на лошади. Это он тогда кричал в микрофон: «Хотите быть евреями? Хотите, чтобы вас гнали, унижали и расстреливали во всем мире четыре тысячи лет? Или хотите только получать социальное пособие и плевать в потолок?» Тогда многие газеты печатали его фотографию на лошади. И эти слова. Он был очень красив, настоящий Маккавей! Я думал, что он сидит в кнессете, а оказывается, он работает гидом.
Борис уперся руками в валун, приподнял свой бабий зад и, кряхтя, выпрямился. Затем, протянул Евсею Наумовичу жесткую, точно совок, ладонь и побрел, зарывая ноги по щиколотку в песок.
Надо бы и Евсею Наумовичу вернуться в гостиницу. Позавтракать, собрать чемодан и, если останется время, погулять вблизи гостиницы. Перейти мост над железной дорогой и побродить по кладбищу, среди воинских захоронений. Можно из любопытства заглянуть и в огромный супермаркет – каньон.
Евсей Наумович достал из кармана халата полшекеля.
Море встретило его предостерегающим рычанием, словно большой пес из конуры. Морю не нужны подачки, оно не станет унижаться и ластиться из-за каких-то пятидесяти агарот, пусть Евсей Наумович все крепко взвесит.
Да ладно тебе, подумал Евсей Наумович, пытаясь удержать ступней убегающую назад воду. Вроде, не очень холодная, а если зайти чуть подальше, то наступит температурный баланс и перестанет ощущаться холод. Надо зайти, где вода по колено, и швырнуть монетку, тогда будет гарантия, что волна не выбросит монетку на берег. По ритуалу, надо повернуться спиной к морю и зашвырнуть монету через левое плечо, иначе все напрасно – примета не сработает. А Евсей Наумович задумал еще раз побывать в этих местах. Но уже не туристом, а приехать, скажем, на месяц, повидать знакомых, ведь в этой стране много знакомых и даже бывших друзей. Он так скоропалительно купил горящую путевку, что не успел выяснить их адреса, телефоны.
Преодолевая силу движения воды, Евсей Наумович сделал еще шажок, и еще. Море дышало, вздымая воду от коленей до середины бедра, а песок дна, точно живой, разъезжался под ногами. Ну, достаточно! Дальше идти небезопасно. Евсей Наумович повернулся спиной к морю, размахнулся и широким движением занес руку за левое плечо.
И в следующее мгновение сильная вода оторвала ступни его ног от донного песка и приподняла тело чуть ли не на высоту роста. Ощущение собственного веса пропало и, когда оно вернулось, Евсей Наумович с изумлением увидел себя унесенным в море откатной волной на довольно значительное расстояние. Этого еще не хватало, мелькнуло в голове Евсея Наумовича. «Идиот! – выкрикнул Евсей Наумович в голос. – Не знаешь, что такое море? Жил в детстве у моря и не знаешь?» Он не чувствовал холода, его сознание, скованное опасностью, пока атрофировало ощущение температуры. В панике Евсей Наумович сделал несколько лихорадочных движений, точно не пловец, а купальщик. А ведь он был когда-то неплохим пловцом, но страх сковал его. Следующая волна приподняла его барахтающееся тело. С высоты волны он увидел пустынный пляж, гостиничный комплекс и за ним холмы Кармеля с белыми домиками. Спокойно, спокойно, уговаривал себя Евсей Наумович, но тело перестало его слушаться. А главное, во все члены проникла свинцовая усталость, ведь он был далеко не молодым человеком. Евсей Наумович перевернулся на спину. В таком положении когда-то он мог лежать сколько угодно, сохраняя силы. Но очередная волна накрыла его тяжестью, притопив в глубину. Отчаянно барахтаясь, он вынырнул на поверхность и вновь оказался на гребне волны, нисколько не продвинувшись к берегу. Он отметил это механически, по положению скалы. Неужели я тону, подумал Евсей Наумович с каким-то отстранением, точно не о себе.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!