Призраки в Сети - Чарльз де Линт

Я думаю о Либрариусе. Все сходится. Нужен кто-то вроде Либрариуса: дух-привратник, осуществляющий связь между мирами. Просто Либрариус планировал осуществлять ее не так, как надо было Левиафану. Либрариусу для подпитки нужно было внимание и вложения со стороны тех, кто за пределами Вордвуда. А Левиафану, наоборот, нужно распространить, отдать себя за пределы Вордвуда.

Через кого-нибудь из нас.

«Но я не дух-привратник, — мысленно произношу я. — И никто из нас не дух-привратник».

Я получаю ответ, не словами, но я понимаю его:

«Не обязательно родиться духом-привратником. Можно им стать».

Он имеет в виду, что им может стать кто-нибудь из нас.

Я перебираю всех в уме.

Кристи не может остаться здесь — он хочет быть с Саскией. Он готов на все, лишь бы спасти ее и быть с ней. Мы не можем требовать от него такой жертвы.

То же самое — Рауль, который здесь только из-за своего любимого Бенни.

Сюзи тоже не может — у нее еще нет достаточно прочных связей с Условным Миром и вообще никаких связей с Миром Духов.

Что до Аарона, то если не знать всего, то можно подумать, что он весьма достойный человек. И все же не могу забыть то, что мне о нем рассказала Саския. Можно ли доверить ему нечто настолько важное?

Остаемся я и Боджо.

Понятно, на кого падает выбор. Боджо, в общем-то, посторонний. Он дал себя втянуть во все это только потому, что ему нравится Холли и он хотел помочь ей. Я тоже все это затеяла поначалу лишь для того, чтобы помочь Саскии разобраться в том, кто она такая, но потом влипла, как всегда влипаю. Когда разбила гроб Саскии. Когда нейтрализовала Либрариуса. Когда освободила Левиафана от физической оболочки.

Но самое существенное различие между мной и Боджо в том, что он не тень.

Он настоящий.

А я — нет, сколько бы я себя ни убеждала в обратном.

Подумай. Правда в том, что когда-то ты была маленькой семилетней девочкой, отделившейся от Кристи, и Мамбо пришла к тебе на помощь. Она научила тебя притворяться человеком.

Мне очень не хочется отказываться от своей индивидуальности, но правда — кто из нас теряет меньше всех? Кроме Сюзи, все остальные, по крайней мере, настоящие. А Сюзи, хоть и выглядит на двадцать с небольшим, слишком недавно родилась, чтобы быть полезной духу Вордвуда. Из нас двоих именно я умею поддерживать связь с Другими Мирами.

Как только я принимаю свое нелегкое решение, голова моя тут же наполняется директивами: как остальным выбраться из Вордвуда и что мне надо сделать, когда они уйдут. Как будто Левиафан прочел мои мысли. Это ли не жутко?

«Знаешь, — мысленно говорю я, — если мы вступаем в нормальные деловые отношения, надо установить какие-то границы. Я и так не в восторге оттого, что здесь застряну. По крайней мере, оставь мне хоть какую-то независимость. Потому что, знаешь, никому не понравится…»

Я не успеваю закончить. Так же внезапно, как внезапно оказалась обездвижена, я вновь обретаю власть над своим телом.

Немного щиплет в глазах, и я моргаю. Я вижу, как Боджо показывает «рожки» — поднимает большой палец руки и мизинец, а остальные сгибает. Это такой знак у жестянщиков против порчи. Остальные выглядят примерно как я — окаменевшими.

— Bay! — произносит Кристи.

Его писательский лексикон сужается до наркоманского минимума.

Аарон медленно наклоняет голову. Он обводит всех присутствующих взглядом и в конце концов останавливается на мне.

— Это был… это был он? — спрашивает Аарон. — Дух Вордвуда?

Сюзи отвечает раньше, чем я успеваю ответить:

— Думаю, да. Скорее всего. Но он что-то не похож на того духа, которого знаю я…

— Он был прямо у меня в голове, — говорит Рауль. — Да нет, он был просто частью меня, но в то же время и чем-то от меня отдельным.

Вот тут-то я понимаю, что все испытали то же самое, что и я. Что ж, хорошо. Так мне будет легче.

— Это был Левиафан, — говорю я. — И кажется, вы все уже поняли, что нужно делать?

Рауль кивает:

— Кто-то должен остаться, а иначе он… взорвется? Я правильно понял?

— Да, почти, — отвечаю я. Я смотрю на других. — А вы поняли, как отсюда выбраться?

Кристи наконец обретает дар речи:

— Мы откроем дверь в наш мир… — он начинает было проделывать пальцами необходимые движения, но останавливается, — представив себе то место, где хотим очутиться.

— А кто останется? — спрашивает Рауль.

— Это просто, — говорю я. — Это буду я.

На их лицах отражается облегчение оттого, что кто-то сам вызвался, которое тут же перерастает в чувство вины. Кристи первым начинает оспаривать мое решение:

— Почему это именно ты?

— Потому что я теряю меньше всех, — отвечаю я. — Я могу с таким же успехом существовать здесь, как в моем уголке в Пограничных Мирах. Пребывание здесь не слишком изменит мой образ жизни.

— Чушь! — отвечает Кристи. — Ты — свободный дух. Это тебя убьет.

Он прав. Может. Но я не собираюсь признавать этого. До тех пор пока они не уйдут и дело не будет сделано.

— Нет, остаться надо мне, — говорит Сюзи. — У меня не было жизни, которую я могла бы потерять, — реальной жизни, во всяком случае. Все воспоминания, которые у меня есть, были вложены в меня, кроме тех, которые касаются последних двух дней.

— В том-то и дело, — говорю я ей. — У тебя нет надежного якоря в Условном Мире. Несколько дней здесь, с Левиафаном, — и ты потеряешь всякую связь с реальной жизнью.

— Если только я не останусь вместе с ней, — возражает Аарон.

Она одаривает его ласковым взглядом. Не могу определить по лицу Кристи, доверяет он Аарону или нет, но я до сих пор не доверяю.

— Или я могу остаться один, — предлагает Аарон. — В конце концов, все, что произошло, — это моя вина.

— Верю, — отвечаю я ему, — но достаточно ли ты подготовлен для того, чтобы здесь остаться?

Он пожимает плечами:

— Тот же вопрос я мог бы задать тебе. О книгах я знаю много.

— Тут речь пойдет не о книгах.

— Понимаю. Но речь прежде всего пойдет о том, чтобы проводить здесь все время, а похоже, единственное развлечение здесь — это книги. Я всю жизнь занимался книгами, — он бросает взгляд на Кристи, — даже если мне самому не удалось написать ничего путного. — Снова поворачивается ко мне. — И вообще, не попробовав, никто из нас не может знать, справится ли он с чем-нибудь. Или тебе уже приходилось заниматься чем-то подобным?

— Нет, не приходилось.

Он кивает:

— Ну вот и отправляйся. Я остаюсь.