И только смерть разлучит нас - Натаэль Зика

Хм… Рассветный просится в гости, переживает за миледи, берёт с собой лучших целителей королевства. И... няньку герцогини? Зачем??! А, впрочем, если старуха поможет женщине, то пусть!

Размышления прервал слуга, который  протиснулся в дверь зала. За плечом слуги  мялся помощник Гостара с саквояжем  в руках.

«Ага, и этот собрался. Значит, можно возвращаться».

Дорен отправил допуск Рассветному, тот немедленно открыл портал и очутился во дворце.

Монархи обменялись встревоженными взглядами, и император, не теряя времени, построил переход в Аламьен.

В замке стояла давящая тишина.

Поразившись – разве рожающая женщина не должна кричать? – император сгрёб первого попавшегося слугу и вытряс из него, что миледи вместе с милордом и целителями заперлись в замковом Храме.

Бледный до синевы дворецкий – нечасто выдаётся несчастье принимать одновременно двух правителей – проводил гостей в небольшой уютный зал, где к их услугам было предоставлено всё, что только душа пожелает. Но оба монарха желали знать, как идут дела у миледи. К сожалению, дворецкий ничем не мог порадовать, оставалось только ждать.

Мужчины заедали беспокойство и запивали его, не чувствуя вкуса и не пьянея.

Король переживал, что в случае гибели герцогини  род воздушников прервётся, и его королевство потеряет внушительный кусок земли. Ведь новое графство уйдёт тогда к Аламьену, и на территории королевства окажутся земли, город и деревни, принадлежащие Империи.

Дорен боялся, что в случае смерти миледи перспектива снять проклятье с его рода  будет окончательно утрачена.  Это заботило императора намного больше, чем возможная потеря воздушницы.  И его совсем не радовало, что со смертью миледи Империя приобретает хороший кусок земель в Рассветном.

Проходил час за часом, но из Храма никаких новостей не поступало.  Закончился день, наступила ночь – монархи сидели, отупев от ожидания, беспокойства и усталости.

- А где Варийский? – вяло поинтересовался король. – Неужели до сих пор торчит под дверями?

- Насколько я понял, герцог не под, а за дверями, - ответил Дорен. – У ложа рожающей жены.

- Сумасшедший, - покачал головой Рассветный. – Чем он поможет, только целителей будет отвлекать и нервировать.

- Влюбился, - как бы, извиняясь, пробормотал император.

-  Видимо, да, - согласился король. – Неразумно. Хотя девочка, конечно же, перспективная, красивая и весьма ценная. Но для взвешенных и рациональных действий нужна холодная голова.   Если вмешиваются чувства, то вменяемых  поступков от мужчины можно не ждать. Вдруг что-то пойдёт не так, сможет ли герцог принять верное решение?

- Верное? Это какое? – император перевёл взгляд на собеседника, отметив, что король выглядит несколько помято.

- Ребёнок! Самое важное – спасти ребёнка! Женщину, конечно, тоже надо бы, но если будет стоять выбор, то он очевиден.

- Почему дитя, а не мать? – удивился Дорен. – Женщина сможет ещё одного выносить, а то и нескольких, а ребёнка надо растить, учить, и неизвестно, унаследовал ли он магию матери. И вообще, что из него получится? Нет, в сложной ситуации спасать надо женщину!

Монархи дружно отпили каждый из своего бокала и замолчали.

- Раз герцог влюбился в жену, то он пожертвует ребёнком, если роды пойдут не так, - произнёс император.

- Глупо! Новую жену герцог легко себе найдёт, а вот нового сына-воздушника – вряд ли.  Поэтому надо  во что бы то ни стало сохранить это дитя, даже ценой жизни его матери!

И мужчины снова замолчали.

Время тянулось, но никаких известий по-прежнему не поступало.

- Кому расскажи – не поверят, - буркнул Рассветный. – Бросил всё, сижу за тридевять земель от дома, жду, чем закончатся роды чужой женщины! А у меня там столько дел…

- Так иди, решай дела, - ответил император. – Толку-то от нашего здесь сиденья?

- А ты чего тогда тут торчишь?

- Демьен не чужой мне – как-никак, второй по влиятельности род в Империи. Всё равно ничем заниматься не смогу, все мысли здесь. Лучше посижу, зато узнаю всё первым и, дадут Трое, первым же увижу ребёнка.

- Вот и я без посредников хочу узнать, чем дело закончится, и увидеть ребёнка.

- Ваши величества! –  в зал влетел слуга и,  не поклонившись, как того требовал этикет, выпалил:

- Родила!!!

Монархи вскочили  на ноги.

- Кто родился?? – император.

- Ребёнок жив? – король.

- Как миледи? – вместе.

- Жив! – выдохнул посыльный. – Но миледи без сознания и милорд… Его светлость… Он…

Монархи переглянулись и, снеся слугу, рванули из зала.

- Куда бежать, где они? – рыкнул король.

- В замковом Храме, - ответил император, - Я не знаю, где это. Но сейчас!

Размотав магическую плеть, чтобы не возвращаться, Его величество вытянул из зала белого от ужаса слугу, слегка встряхнул того, чтобы привести в чувство,  и приказал: – Веди нас в храм. Живо!!!

Дениз чувствовала себя странно: будто она парит в пространстве, лёжа  на мягкой перине. Где-то там, между грёзами и явью, между точкой входа и точкой выхода из портала, посередине между былью  и небылью.

Никакой боли! Трое, как же ей хорошо…

Измученное тело блаженно отдыхало, восстанавливаясь после многих часов запредельного напряжения.  Не хотелось ни шевелиться, ни разговаривать – только плыть и плыть, наслаждаясь покоем и негой.

Но через некоторое время внимание женщины привлёк какой-то посторонний звук. Пробиваясь через плотный воздушный кокон, окутывавший миледи, звук беспокоил, вызывал раздражение и дискомфорт. Спящая поморщилась и попыталась открыть глаза, но веки, ставшие неподъёмными, слушаться не пожелали.

Звук продолжал зудеть надоедливым насекомым, не прекращаясь ни на мгновение, и Дениз с огорчением поняла, что больше не может уснуть. И что уже выпала из того блаженного состояния, которое дарило ей покой.

Что же это такое? Кто-то мучает котёнка??

Огромным усилием воли она таки сумела поднять веки и с удивлением уставилась в незнакомый потолок.

Три или четыре человеческих роста, не меньше. Росписи какие-то…

Где она??

Звук усилился и больно ударил, выворачивая всю её, требуя встать, найти его источник и сделать так, чтобы он замолчал.

- Девочка моя, ты очнулась! – полный облегчения голос няни.

Дениз с трудом повернула голову и увидела лицо теры Виолоны – старушка плакала, невесомо поглаживая её руку.

- Что случилось? – звук собственного голоса удивил не меньше, чем то место, где она пришла в себя. – Где я?