Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский

После Рубинштейна следующими жертвами на очереди было четыре банка: Русско-азиатский, Русский для внешней торговли, Сибирский и Соединенный, на каждый из которых шел «сбор» доказательной базы по обвинению в спекуляциях и шпионаже[1248]. Первым контрразведчики взялись за Соединенный банк. Здесь решались две задачи – коммерческая и политическая, так как руководство банка было в тесных родственных отношениях с семьей Хвостовых. Манасевич же и его куратор полковник Резанов по распоряжению Батюшина наблюдали за действиями А. Н. и А. А. Хвостовых[1249]. Однако коррумпированность и опора на связи загубила начинание провокаторов.

Манасевич потребовал у товарища директора московского Соединенного банка И. С. Хвостова 25 тыс. руб., угрожая тем, что в противном случае комиссия Батюшина «обследует» деятельность банка. Но Иван Федорович не рассчитал своих сил. И. С. Хвостов, будучи племянником министра внутренних дел А. А. Хвостова[1250], пожаловался напрямую Климовичу, у которого появился шанс остановить атаку генерала Рузского на МВД. Климович рекомендовал взять шантажиста с поличным. Он уже несколько месяцев вел расследование против Манасевича и контрразведки Северного фронта, собрав информацию по нескольким доказанным фактам шантажа[1251]. Полную поддержку ареста Манасевича высказали товарищ министра внутренних дел Степанов и министр Хвостов, советовавший «действовать решительно»[1252]. 16 августа председатель правления Соединенного банка граф В. С. Татищев выделил для передачи Манасевичу 25 тыс. руб. пятисотенными купюрами. Номера банкнот были заранее переписаны полицией, а их список был отправлен считавшемуся надежным и преданным офицером начальнику Петроградской контрразведки жандармскому подполковнику В. М. Якубову. По предложению Климовича И. С. Хвостов письменно доложил о факте вымогательства начальнику Петроградского военного округа С. С. Хабалову, так как речь шла о действиях сотрудников военной контрразведки в столице[1253]. Таким образом, департамент полиции решил накануне проведения спецоперации заручиться поддержкой некоторых военных чинов во избежание противодействия. 19 августа Хвостов явился на петербургскую квартиру сотрудника контрразведки на Жуковской улице, 47 и лично передал всю сумму, после чего сразу Манасевич был арестован жандармами[1254]. Планы по созданию спецслужбы при Штюрмере под контролем военных провалились. Однако отношения Штюрмера с руководством МВД совершенно испортились[1255]. По личной просьбе генерала Батюшина начало расследования дела Манасевича удалось затянуть до осени[1256]. Однако первые допросы начались уже через три дня после ареста. 22 августа был опрошен И. Ф. Манасевич-Мануйлов, 4 сентября – И. С. Хвостов, а 5 сентября – В. С. Татищев. Дело вел следователь по важнейшим делам Петроградского окружного суда В. Н. Середа. Полученных в ходе дознания сведений было достаточно для привлечения к ответственности всего руководства столичной контрразведки. Выяснилось, что из вымогаемых 25 тыс. часть должна была быть передана членам комиссии, генералу Батюшину и полковнику Рязанову. Сверх этих денег контрразведчики требовали себе долю в бизнесе. В. С. Татищев должен был приехать в Петроград, встретиться с указанными офицерами за хорошим завтраком и предложить им финансовую комбинацию, в результате которой Батюшин и Резанов смогут на двоих заработать еще 25 тыс. руб. сверху первоначальной суммы[1257]. Кроме того, при обыске жандармы обнаружили запись «Дадено Штюрмеру», указывавшую на коррупционную связь сотрудника контрразведки с председателем Совмина[1258].

Доведение расследования до своего логического конца, безусловно, наносило вред престижу высшего руководства армии и могло завершиться крупными кадровыми выводами на уровне Северного фронта. Раз замять скандал не удалось, было принято решение найти виновного. В этой ситуации Ставка пришла на помощь запутавшимся в собственных интригах контрразведчикам, поручив расследование злоупотреблений в историях Мануйлова и Рубинштейна не кому иному, как Н. С. Батюшину, их и инспирировавшему. Уже в начале сентября тот рапортовал о результатах своего молниеносного расследования генералу Рузскому. С точки зрения Батюшина, виновным был не его заместитель Резанов, а руководитель контрразведки штаба Петроградского военного округа жандармский подполковник Якубов. Ему было предъявлено обвинение в превышении полномочий и противодействии работе членам батюшинской комиссии по расследованию дел Рубинштейна и Мануйлова, выразившееся «в расспросах относительно деятельности этих лиц». Иными словами, Якубов, выяснивший сомнительный характер этих дел, позволил себе их обсуждать, чем мог помочь своему старому жандармскому начальству в раскрытии провокации и вымогательств. 14 сентября генерал Н. В. Рузский в личном письме М. Д. Бонч-Бруевичу требовал «произвести расследование о действиях подполк. Якубова в деле Мануйлова и ознакомиться вообще с постановкой контрразведки в штабе Петроградского военного округа»[1259].

Полученные судебным следователем В. Н. Середой сведения были столь серьезны, что и главе правительства, и командованию Северного фронта потребовалось немедленно расправиться с непокорным МВД. Штюрмер обратился непосредственно к императрице Александре Федоровне, сыграв на ее особом отношении к судьбе Распутина, лечившего наследника престола. Глава правительства солгал, что именно Манасевич-Мануйлов отвечал за охрану Распутина и якобы его арест был направлен против «целителя», хотя на самом деле охрана была поручена начальнику Петроградской охранки Глобачеву. Климович вспоминал: «Я очень скоро был обрисован в глазах Царского Села как человек крайне безнадежный, при наличности которого жизнь Распутина может находиться в опасности. Я был охарактеризован как хвостовец»[1260]. Судьба руководства полиции была предрешена. 15 сентября 1916 г. получил отставку Климович, 16 сентября – Хвостов, а в октябре – Степанов. И. С. Хвостову прямо угрожали убийством[1261]. Произошла последняя серьезная перемена в руководстве МВД. Отказавшийся остановить расследование дела Манасевича министр юстиции А. А. Макаров также поплатился должностью[1262]. Ирония судьбы заключалась в том, что сама царица Александра Федоровна активно лоббировала отставку Хвостова и Климовича[1263]. 6 ноября 1916 г. член Государственного совета от группы правых Н. А. Зверев прямо писал по поводу действий Штюрмера своему коллеге графу С. Д. Шереметеву: «Нельзя безнаказанно приближать к себе людей с уголовным прошлым, вроде Мануйлова. Нельзя, наконец, ради подобных господ устранять людей безупречных и чистых, как А. А. Хвостов. Что посеешь, то и пожнешь. На мой взгляд, Борис Владимирович – человек уже оконченный»[1264].