Несравненное право - Вера Камша

— Но…

— «Но» не может быть, — с горечью ответил эльф, — благодаря нашим бывшим владыкам вы, смертные, беззащитны перед любой магией достаточной силы. Судя по всему, они заметили исчезновение «сборщиков» и послали адептов более высокого ранга узнать, в чем дело. Мы были недальновидны, ввязавшись в пограничные схватки, теперь надо исправлять положение. Быстрее собирайтесь и уходите.

— Хорошо! — Рене жестом подозвал к себе Роцлава. — Лейтенант! Принять командование. Уходить на север, северо-восток, прижимаясь к горам так, чтобы только могли пройти лошади. Мы догоним.

— Это безумие, Рене, ты не должен участвовать в схватке. Ты больше не принадлежишь себе.

— Глупости, — Рене в бешенстве тряхнул серебряными волосами, — если я останусь в стороне, я перестану быть самим собой, а это еще хуже. Мне всегда везло. К тому же я тоже кое-что могу…

Эльф больше не спорил. Может быть, потому, что было не до этого. Перворожденные, быстро переговариваясь на своем звонком певучем языке, занимались вещами малопонятными непосвященным. Мелькали, сплетаясь и расплетаясь, изящные длинные пальцы, вспыхивали и гасли разноцветные искры, на свет извлекались странные предметы, на первый взгляд похожие на изделия лучших ювелиров древности — только в тысячу раз прекраснее, а на деле, видимо, являющиеся боевыми талисманами.

У Рене талисманов не было. Если, разумеется, не считать знаменитой Черной цепи, которая МОГЛА иметь какие-то никому не ведомые свойства, да Жана-Флорентина, тихо сидевшего на своем браслете. Жаб в последнее время присмирел, похоже, робел эльфов, хотя у Рене не было в этом твердой уверенности — герцог так и не удосужился поговорить со своим приятелем, который тщательно хранил инкогнито. Убедившись, что заставить цевца[111]сделать хотя бы шаг навстречу опасности невозможно, герцог спешился и спокойно наблюдал за сборами. Первыми закончили дела люди. Без лишних слов и эмоций «Серебряные» быстро уходили в сторону замеченной с пол-оры назад северной тропы. Рене глядел им вслед, пока его не отвлекло яростное ржание. Огромный вороной жеребец рыл копытом землю, злобно поглядывая на иноходца Рене.

— Гиб! — Рене совсем было забыл о своем водяном знакомце, и, видимо, зря. Блестящее черное чудовище нетерпеливо топнуло передней ногой и приглушенно — понимает, подлец, что не стоит загодя оповещать врага о своем присутствии, — зарычало, как и положено чудищу из легенд. Всем своим видом Гиб выражал возмущение как медлительностью адмирала, так и тем, что намечающаяся драка предполагалась без него. Рене не колебался. Мысленно ругнув себя за то, что не отправил своего коня со Сташеком, адмирал привязал беднягу к какому-то деревцу и, больше не думая о нем, вскочил на лоснящуюся спину порождения Прежних, вновь пережив острое чувство наслаждения от власти над древним могучим существом.

При виде Гиба Эмзар удивленно приподнял бровь.

— Вот оно что… Я слышал о них, но считал их сказками.

Гиб презрительно фыркнул и яростно, не по-лошадиному, а по-кошачьи, стеганул себя по бокам белоснежным хвостом. Судя по всему, об эльфах он был весьма нелестного мнения, но понимал, что сейчас у них общий враг.

— Что ж, — Эмзар взглянул на Рене с явным одобрением, — ты действительно избран, и судьба проведет тебя за руку через все пороги до того места, где уже ты будешь делать судьбу. И не только свою. Сегодня я спокоен. Клэр?

— Пора, — тихо сказал Осенний Рыцарь. Стремительные силуэты всадников бесшумно понеслись между черными лиственницами.

2229 год от В.И.

12-й день месяца Лебедя.

Большой Корбут

Криза почитала это место священным, и Роман готов был признать, что основания для этого были. Здесь, безусловно, чувствовалась Сила. Сердце эльфа помимо воли забилось радостно и возбужденно, словно в ожидании свидания с обожаемым существом, но все это продолжалось недолго. Рамиэрль был слишком хорошим разведчиком и слишком сведущим магом, чтоб не почуять следы недавней боевой волшбы, насквозь пропитавшей это место.

— Романе, — захлебывалась словами Криза, — такого там не бывать. Откуда вода? Умирать деревья, скала стать голая… И пусто, птицы, козы — все уходить далеко… Надо смотреть и понимать.

Эльф не спорил — ключ ко многому лежал здесь, в Последних горах. Правда, то, что девушке казалось странным и немыслимым, для эльфа всего-навсего было признаками пронесшейся по этим местам магической схватки. О чем-то подобном он слышал в Убежище, хоть и родился, когда великие войны уже отгремели и лишь остатки двух некогда дружественных эльфийских кланов продолжали бессмысленные стычки. Кто же рискнул пуститься во все тяжкие сейчас? Ройгианцы? Преступившие? Уанн? Темные?

Чем ближе Роман и Криза приближались к месту, именуемому орками Обителью Ночи, тем явственнее становились признаки не столь уж давнего боя. Когда-то здешние места были осенены тенью древней Силы, чистой и высокой, но теперь старые следы были затоптаны. Бард невольно усмехнулся, вспомнив, что арцийские контрабандисты заметали следы при помощи пастухов, за небольшую плату прогонявших по побережью бестолковые овечьи гурты, после чего даже самый умелый следопыт не мог разобраться, кто же здесь прошел раньше… Нечто похожее произошло и тут — заклинания разной силы и сложности сплелись в один тугой ком. Разобраться, кто и против кого их применял, было невероятно сложно.

Роман почти не сомневался, что отголосок именно этого боя он почуял накануне встречи с гоблинами. Вероятно, сначала Кэрль и Тург сцепились с Примеро и его сторонниками, но что было дальше?

Каменистая тропа вынырнула из ущелья и, извиваясь, поползла в гору. Криза оказалась права — зверье и птицы избегали этого места, только бестолковые ящерицы рисковали греться на солнышке там, где осенью прошумела магическая буря. Теперь уже эльф безошибочно узнавал следы, оставленные Преступившими, которые перемешались с магией, заставлявшей вспомнить Годоя, связанную с ним чудовищную туманную тварь и отвратительное и странное волшебство, встреченное эльфом в Рыжем лесу. Иногда сквозь всю эту круговерть прорывался отблеск чего-то давнего и великого, видимо присущего самой природе этих мест, некогда бывших величественными и прекрасными. Теперь же вековые лиственницы вокруг Обители Ночи были мертвы — кто-то, защищаясь или нападая, вытянул жизнь из могучих деревьев.

За века, если не за тысячелетия, каменная основа Ночной горы покрылась слоем почвы, на которой вырос лес. Теперь он погиб. По мере продвижения к вершине разрушения становились все сильнее. Деревья не просто умерли, они были переломаны и перекорежены, а с поверхности горы сползла земляная шкура, обнажив кое-где оплавившийся камень. Родники, питавшие небольшое горное озеро, иссякли, зато где-то на самом верху забил новый мощный источник, и ледяная мутная вода избрала руслом единственную удобоваримую тропу в базальтовой скале, продолжением которой, собственно, и была Обитель.

Эльф и орка наконец вышли из растерзанного леса, и Роман со смесью восторга и робости разглядывал открывшуюся взгляду странную крепость, словно бы отлитую из темно-серого сверкающего металла. Обитель Ночи представляла собой одинокую стройную башню с плоской, словно бы срезанной верхушкой, словно бы выросшую из тела горы. Вокруг кто-то воздвиг каменное же кольцо, высотой равное двум вековым лиственницам. В одном месте камень расступался, образуя щель, в которую мог бы пройти человек. По словам Кризы, этой тропой и этим проходом пользовались жрецы-старейшины, дважды в год приносившие у подножия башни жертвы Истинным Созидателям, в то время как собравшиеся в широкой долине у подножия горы гоблины затаив дыхание следили, когда над кольцом древних стен поднимется ароматный можжевеловый дым, знаменуя, что еще один круг судьбы замкнулся.