Пепел и Лунный свет - Редгрейн Лебовски

– И ты ждешь благодарности?

Рассмеявшись, Лука покачал головой.

– Я жду, что ты…

Он так и не успел закончить свою мысль. Небо над головой полыхнуло красной вспышкой, Тишина окрасилась кровавыми оттенками, а затем на мир обрушилась кромешная тьма. Все произошло так внезапно, что Адель на миг подумала, что ослепла. Созданный ею шар света не особо помог: со всех сторон был только мрак.

– Лука? – осторожно позвала Адель.

В ответ ничего. Сделав глубокий вдох и мысленно велев себе успокоиться, она шагнула в ту сторону, где видела Драгомира в последний раз. Его молчание настораживало. Поскольку Инкарнат Черной дыры никогда не подкрадывался внезапно, каждый раз знаменуя свое появление всевозможными бедами, чутье подсказывало Адель: что-то не так.

– Где ты? – Она раз за разом оглядывалась. В кромешном мраке чувство пространства исчезло почти сразу. – ЭЙ!

Шаг. Еще один. Воздух уплотнился, наэлектризовался, как часто бывает перед грозой. Тьма зашевелилась и пошла рябью. Когда появились первые золотые огоньки, Адель была уверена, что ей померещилось. Но с каждой секундой их становилось все больше и больше. Они зажигались, словно крошечные звезды в бесконечной пустоте космоса, и озаряли темноту. Десятки превращались в сотни, сотни в тысячи и так до бесконечности – настоящая Вселенная.

Совсем близко вспыхнул еще источник света, гораздо ярче… И Адель увидела Луку. Он стоял совсем близко, прижав руки к груди и опустив голову. И он весь светился… Из самых глубин его естества вырывались ослепительные лучи, пронизывая тело и освещая все вокруг.

Адель пораженно застыла.

– Лука…

Вздрогнув, он взглянул на нее.

– Тебе это удалось. – Во взгляде Драгомира читались растерянность и страх. – Тебе действительно это удалось…

– Думаю, да.

– Прошли миллиарды лет с тех пор, как моя звезда лишилась света, – негромко произнес он, рассматривая сияющие ладони. – Так откуда же он взялся?

Поджав губы, Адель попыталась проглотить возникший в горле ком.

– Я не стану просить прощения… – ее голос больше напоминал шепот.

– Не надо.

– Но спасибо…

– За что?

– За то, что в последний раз проиграл и позволил мне спасти этот мир. – По щекам Адель побежали слезы. – Ты ведь поэтому не сражался со мной в полную силу.

Исходящий от него свет стал ярче, и Лука закрыл глаза.

– Я так и не смог переступить ту черту.

– Знаю.

– Тебе не стоило предавать свою сущность только из страха поражения, – произнес он. – Этого бы не случилось…

Дело было не только в страхе, но Адель не собиралась говорить об этом.

– Тебе больно?

– Пока нет. Но я не боюсь боли, дорогая.

– И даже в самой кромешной тьме скрывается свет, – сдавленно произнесла Адель. Его тело поднялось в воздух и зависло в нескольких метрах над землей. Среди золотых огоньков, наполнивших тьму, владыка Черной дыры был самой яркой звездой. – Твой свет прекрасен.

На губах Луки промелькнула улыбка.

– Даже маленькая луна увидела его…

– Прощай, мальчик-призрак. – Она шмыгнула носом.

Свет вокруг Луки начал пульсировать и стал таким ярким, что Адель пришлось прикрыть глаза ладонью. Он накатывал мягкими волнами, приятно касаясь кожи и согревая ее до тех пор, пока в какой-то миг не начал жечь. А затем Адель обдало волной жара.

Она попятилась, но тщетно. Температура поднималась, дышать становилось нечем… Но стоило подумать о том, что пора выбираться отсюда, как ее собственные ноги оторвались от земли, и Адель взмыла в воздух.

Один удар сердца. Два…

Боль десятков сломанных костей и разорванных органов пронзила сознание молнией, руки и плечи свело в судорогах. Захлебываясь криком, Адель с ужасом вспомнила день, когда подобное произошло с ней впервые: тогда она стала Инкарнатом Луны. Голова раскалывалась, челюсть свело, а кровь в венах, кажется, закипала. К счастью, измученное сознание ускользало, и она поспешно последовала за ним, провалившись во тьму.

* * *

Стоило Тики Ра произнести последние слова, как Малахию окатило волной жара. Солнечный свет, столетиями живший внутри него, ослепительными потоками хлынул во все стороны. Закрыв глаза и раскинув руки, Малахия позволил энергии свободно покидать тело, не было нужды ее сдерживать.

Мимолетный страх сменился искренним восторгом: Малахия и мечтать не мог, что однажды снова станет человеком! Закрыв глаза, он улыбнулся этой мысли. Вместе со смертной жизнью Вселенная также дарует Малахии возможность изменить свою судьбу: больше никакой божественности, войны за власть… и никакого одиночества.

Малахия уже давно решил, что, став человеком, поселится в какой-то крошечной деревеньке и займется фермерством. Он возьмет себе новое имя и фамилию, избавится от длинных волос и сбреет привычную многодневную щетину, дабы ни одна живая душа не узнала в нем бывшего владыку Солнца. К счастью, особо волноваться об этом не стоило – еще на заре своего правления Малахия позаботился, чтобы на всех картинах его изображали много старше, нежели он выглядел. Он сделал это, чтобы беспрепятственно общаться с подданными, которых жаждал узнать поближе, но не хотел пугать. Постепенно Малахия утратил интерес к смертным, но портреты остались. Новые срисовывали с них, поэтому мало кто из подданных Солнечного королевства знал, как действительно выглядит король.

Теперь Малахии не придется прятаться за стенами дворцов, спинами гвардейцев и смертельно опасной магией. Нет. Он выйдет в свет, найдет друзей и, кто знает, возможно, однажды снова создаст семью.

Его тело поднялось в воздух. Боль накатывала волнами, легкие свело судорогой, отчего крик застрял где-то в горле. Жар становился сильнее, свет ярче. Солнце покидало его тело, спеша вернуться на небосклон, откуда так неожиданно для себя когда-то пало. И хотя по щекам катились слезы, Малахия улыбался: он ждал этого больше тысячи лет.

* * *

Исайя очнулся оттого, что все вокруг ходило ходуном. Пещера дрожала, сталактиты откалывались от потолка и, разбиваясь о каменный пол, разлетались на сотни осколков. Вокруг сгустились тени. Сероватого света из проема, через который они с Малахией спустились сюда, едва хватало, чтобы осветить пространство.

Приподнявшись на локтях, Исайя мотнул головой и сразу об этом пожалел – виски начало ломить. Подернутый дымкой разум отказывался повиноваться, мысли ускользали, как бы Исайя ни пытался ухватиться за них. С опозданием осознав, что гробница рушится, он велел Земле успокоиться, но ничего не произошло. Прижав ладонь к холодному камню, он воззвал к своей сущности Инкарната, но она не откликнулась.

– Малахия? – Исайя с трудом поднялся, очень надеясь, что головокружение отступит. Лишившись магии Инкарнатов, он также лишился и способности к самоисцелению. – Ты меня слышишь?